Кукла на троне. Роман Суржиков

три миллиона золотых не купят лекарства от этого недуга; даже четыре тысячи всадников не сыщут нужного зелья!

      Аббат Феррайн повел бровью, помолчал какое-то время.

      – Ты прав, сын мой: ни деньги, ни люди не помогут святой Софье. Тут требуется иное…

      – Быть может, говор? – предположил Бакли.

      – Говор?..

      – Я слыхал, ваше преподобие, от некоторых хворей помогает целебный заговор. Зовете на помощь правильных людей, образуете круг, беретесь за руки, вместе произносите нужные слова…

      Аббат нахмурился:

      – Нет, и говор тут не будет уместен.

      – Быть может, на помощь древних духов… Духов степей, ваше преподобие? Не будет ли это греховной ересью?

      – Имея средство, не употребить его во спасение, – вот что будет ересью. Но духи степей опасны. Выпустив их на волю, как потом загнать обратно во тьму? Сторонись их, сын мой.

      – Так что же делать, ваше преподобие?! – вздохнул Бакли, ломая руки. – Как помочь?..

      – Время – вот лучший целитель. Ныне зима – час холода и тьмы. Но скоро весна ее сменит. Весною расцветет жизнь, морозы откатятся на север, крестьяне выйдут в поля… Люди исполнятся верою, и святое слово окрепнет, обретет силу. Вот тогда, пожалуй, одной молитвы будет довольно.

      – Полагаете?.. – голос Бакли дрогнул от трепетной надежды.

      – Да, сын мой. Верь.

      – И если Софья исцелится весною, то центральная Агата…

      – …заключит ее в сестринские объятия, полные радости.

      – Не знаю, как благодарить ваше преподобие!

      Бакли упал на колени и покрыл поцелуями не только перстень, но и всю сухую стариковскую ладонь. Аббат брезгливо отнял руку.

      – Ступай, сын мой. Ступай.

      Выйдя на улицу, Бакли протер губы и трижды с омерзением сплюнул. Процедил сквозь зубы:

      – Старый хрен.

      Шестой спросил его:

      – Что скажешь? Есть польза от аббата?

      – Самодовольная задница, как и все святоши. Кусок нахального дерьма. Только рыцари хуже.

      Бакли перевел дух. От потока ругательств стало веселее – слетела мерзкая маска раболепия. Бакли стряхнул ее, дрожа всем телом. Хлопнул Шестого по плечу:

      – Но все же, братец, малая польза есть. А малая – лучше никакой, верно?

      – Угу. Теперь сыграем?

      – Отчего нет?

      Они пошли в таверну, и Бакли облегчил карман Шестого еще на десяток монет. Последних, что у него были. Когда Шестой понял, что лишился всего, то сказал только:

      – Сучья жизнь.

      Бакли бросил ему агатку – одну из выигранных:

      – Держи, друг любезный, купи себе поесть.

      А сам поднялся в комнату и нашел в книгах второе имя: Айра-Медея.

      * * *

      К бабам нужно подходить сверху. Это надежное правило. Всякая баба любит дерзость и хамство. Даже такая дорогущая, как вот эта.

      Она сидит полулежа на горе подушек, вся такая блестящая: платье искристого шелка, золотая брошь в роскошных волосах, на плечах накидка с лисьей оторочкой.