Terra Rasa. Алексей Ведёхин

знаешь, что бывает, когда наступает паника? Что такое паника знаешь? Во всем всегда должен быть порядок, понимаешь? Вот почему у тебя сандалики в разных углах валяются?

      – А хотим и валяются, – вступилась бабка. – Чего вы к ней цепляетесь? Не обращай внимания, зайка.

      Зайка… Как-то пошло это, будто имени у нее нет.

      – Сердце сдавило…

      – Не волнуйтесь. И зайку не волнуйте, – посоветовал я с невеселой иронией.

      Бабка отмахнулась.

      – Вы же знаете, какие они. Вы же знаете…

      Да, я знал. Нормальных полицейских почти не осталось, они погибали первыми. Мы их звали «понтами». Всё чаще попадались полицаи или «оборотни» – нелюди, одним словом. Такие типы от взяток и власти борзели. Как вампиры, высасывали чужие жизни и таким образом пытались сохранить свои.

      Я подумал и посадил девчонку на колени. Она была легкой, как плюшевый медведь. Раньше я никогда не задумывался над тем, хочу ли я детей. Раньше – скорее нет, чем да. Но сейчас всё по-другому. Так вот – хочу.

      – Да не волнуйтесь вы, – повторил я. – Им некуда высаживать. Разве что на полном ходу…

      Вообще-то я не был уверен. В наше время ничего уже нельзя сказать наверняка.

      – Бабушка, я боюсь.

      – Так…

      Резко встав, я поднял крышку нижней полки.

      – Залезай! И чтоб тихо.

      Бабка туда не поместится, а девчонку они не найдут.

      Схватив ребенка за руку, бабка долго не могла ее отпустить. Плохо дело. Не к добру всё это. Очнулась она только тогда, когда кто-то тронул дверную ручку. Дверца у нас заедала. Поэтому, к счастью, мы успели закрыть полку и даже бросить на нее матрац с сумкой.

      Полицейские вломились к нам без лишнего шума. Бабка не сопротивлялась. Сопротивлялся я. Она просто впала в ступор и смотрела на них безразличными глазами. Я же молился только об одном: чтобы девочка в багажном отделении не заплакала от ужаса. Получив прикладом по плечу, я сел и сдался. Довод о том, что нам всем крышка в любом случае и ближним надо помогать, не помогал… У этих людей больше не было начальства, а привычка осталась.

      Всё же старушка успела сказать мне: «Спасите!». И «оборотни» подумали, что она говорит о себе. Как будто я сам уже не понял. Это слово я слышал сотни раз. Священник на верхней полке только испуганно хлопал глазами и сочувствовал изо всех сил. Я хотел было спросить, куда они ее уводят и что собираются сделать, но передумал. Правду «оборотни» все равно не скажут. А если скажут, то будет еще страшнее.

      У толстяка в коридоре они отобрали пропуск, несмотря на то, что он махал перед их носами какой-то важной синей корочкой. Пропуск был оформлен на другого человека. Он утверждал, что свой он переписал на сына. Допустим. Но где он, спрашивается, взял новый и чужой? Все понимали, что пропуск первого уровня достанется полицаю. И ему гораздо проще, чем нам смертным, пройти с ним на «ковчег». Но что можно было сделать? В отличие от бабки, толстяка никуда