Мальчик и Саловей. Егор Винокуров

скромную золотистую табличку «Доктор, академик, профессор психокоррекции Петушанский В. В.»

      – Мама, я буду хорошим…

      Последняя попытка разбилась о крепкое спецназовское сердце: и не такие умоляли, и жалобнее бывало. Дверь открыта, сын с ускорением влетел внутрь. Мама зашла следом.

      Голые серые стены окружили, как бетонный забор на стройке. Окно во всю стену отгорожено столом длиной в окно. На столешнице в ладонь толщиной высились башни исполинских книг. За ними, как за забором, восседал обладатель блестящей на солнце лысины.

      Мальчик глянул на потолок – нет ли там солнечного зайчика, отразившегося от кумпола, и обомлел – от края до края потолок украшали знаки, фигуры, символы. Школьная геометрия пригодилась – он распознал зелёный шестиугольник и красную пятиконечную звезду внутри него.

      Мальчик пялился с открытым ртом на узоры. Из-за стола выскочил тщедушный мужичонка ростом чуть ниже мальчика. Руки – в карманах серого, под цвет стен халата. Обуви не видно – халат ниспадает до пола.

      – Здравствуйте! Добрый день!

      Мальчик опустил голову в поисках источника звуков. Огромные, увеличенные раз в пять толстенными линзами очков глаза неясного цвета уставились на него снизу вверх. Мальчик отпрянул – если бы не мамина хватка, то удрал бы за дверь.

      – Мы по записи… – Начала мама.

      – И кто у нас такой хороший?

      Мама сморщилась – неприятно командиру, хоть и бывшему, быть прерванным.

      – Руко…

      – А я не вас спрашиваю. Мальчик же не немой?

      Мальчик наблюдал за увеличенными глазами под гигантскими очками. Странно – говорит доктор вроде и мягко, а взгляд… Пригвождающий.

      Мальчик смотрел на очки. Ого стёкла – даже солидный нос под ними выглядит небольшим, а рот вообще еле виден. Окуляры увлекли, мальчик не слышал скрежета маминых зубов. Рывок за руку вернул внимание в сейчас.

      – Доктор спрашивает тебя. – Голос мамы как лезвие японского меча, которым она под настроение размахивала.

      – Рукослав. – При маме, гордящейся именем, он боялся прятаться за Славик.

      – Я хочу тебе помочь…

      Голос доктора тише, мальчик вслушивался, чтобы услышать окончание. И снова громко, уже маме:

      – Подождите за дверью.

      Костлявый трясущийся палец указывал на выход, пока за мамой не закрылась дверь. Глаза за толстенными линзами не отрывались от левого уха мальчика. Ребёнок подавлял желание оглянуться – нет ли сзади кого-то.

      – Зови меня доктор. Я могу звать тебя Славиком?

      Мальчик кивнул, польщённый пониманием ситуации.

      – Смотри мне в глаза. – Профессор придвинулся к лицу мальчика. Его голова качалась из стороны в сторону. Линзы очков то отражали свет, пускали зайчика, то проявляли глаза.

      – Хочу помочь. Расслабься. Всё хорошо. Доверяй мне. – Голос доктора просил поверить.

      А почему нет? Доктор – один за всю жизнь,