Мальчик и Саловей. Егор Винокуров

Заржал второй лоб, пошире в плечах, стрижка под отросший нолик и с руками в карманах, – Маменькин сынок!

      Мальчик попятился:

      – Да нету у меня…

      – А если найду? – Главарь нависал.

      Мальчик заметил в ноздре то, что хотел развидеть.

      – Открывай торбу, мля.

      – Не надо… – Мальчик не знал, что делать. Как и всегда, впрочем. Но сегодня-то, под бутербродами, внутри…

      – Чё, зассал? Брехло!

      – Не вру! – Спина упёрлась в третьего, пузатого молчуна, который гаденько улыбался и перекрыл путь к отступлению

      В тёмных окнах школы замелькали светлые детские лица над белыми воротничками – со стороны смотреть интереснее.

      Рывок – и рюкзак в руках крупного. Мальчик кинулся – рюкзак летит к главарю. Игра в собачку древнее любой другой игры.

      – Ого, тяжёлый… Куча жрачки, да?

      Щелчок застёжки, слабое «Нет» мальчика. Рука по локоть в утробе торбы.

      – Фу! ЧТО! ЗА! ГАДОСТЬ!

      Неприятно тыкнуть стеклянные глаза дохлой собаки вместо бутерброда.

      Рюкзак брякнулся на пол. Главарь отшатнулся и с отвращением махал рукой. Подручные чесали в затылках. Мальчик тихо пояснил:

      – Моя собака. Она умерла.

      Толстый скривил губы, обнажив гнилой зуб.

      – И ты её с собой таскаешь? Псих.

      – Извращенец. – Второй тоже попятился.

      Пацаны обошли мальчика, как ядовитый капкан под высоким напряжением.

      – Идём от психа. Ну его. Долбанутый. Дибил. – Троица ускакала прогуливать за школу, а мальчик – за рюкзак и в класс.

      Зрители в окнах попрятались, первый акт окончен.

      День прошёл сносно. К доске не вызывали, перед классом не позорили. Рюкзак, правда, иногда шебуршился да порыгивал. Соседи оглядывались в поисках звука, а мальчик вздрагивал. Но, вроде, не раскусили.

      Затишье перед бурей закончилось вместе с последним уроком.

      – Рукослав! Рукосла-а-а-ав! – Мамин командный голос перекрыл и звонок, и шум идущих домой школьников, и рёв машин автострады, и сумрачные мысли мальчика.

      – Гррр… Рукослав? – Рюкзак подрагивал, как будто там кто-то тихо ржал. Мальчик подумал, что пёс как-то быстровато язык учит.

      – Вот и хочу сменить. – Мальчика древнее славянское имя не радовало.

      Эмоция и смеха, и сочувствия.

      Мальчик вздохнул и потрусил вниз. Тело привычно уворачивалось от встречного потока учеников. Чем скорее выйдешь, тем меньше мама будет позорить.

      Высокая, широким плечам позавидует иной физрук. Стоит на школьном дворе, как на армейском плацу, на расстоянии пары шагов от калитки. На улице жарко – она выбрала тень дерева слева. Мамина одежда похожа на военную форму. Генеральскую – маме прочили высокие звания, но что-то не сложилось.

      Квадратная челюсть пошла вниз, могучие лёгкие набрали воздух для крика, могущего заглушить вертолёт:

      – Ру…

      – Я здесь, ма.

      Какой