Эра Безумия. Песнь о разбитом солнце. Валерия Анненкова

всех родственников всегда принадлежало крошечной рыжей девочке, любовь близких существовала только для нее – так было раньше, а теперь ко всему прочему добавился интересный факт о ее недавно начавшемся романе с Лагардовым. Вот оно, самое верное и лучшее оружие в борьбе с ненавистной кузиной – слухи! Вот, что могло положить конец всей этой сказке, созданной для Анны Николаевны. Это было самое смертельное, но в то же время самое прекрасное из всех ядов на свете – любовь. Любовь юной девушки к человеку, разбившему не одно нежное сердце и погубившему не одну человеческую жизнь.

      – Вас беспокоит ее брак? – продолжила кричать Наталья Михайловна. – Да вы бы о своем браке подумали!

      – Мой брак меня полностью устраивал… – пробурчал Степан Владимирович, – по крайней мере, до сегодняшнего дня…

      Она, очевидно, услышала его. Заметив ее покрасневшее от недовольства лицо, губернский секретарь вскочил с дивана. Пенсне его упало на пол, чудом не разбившись после встречи с твердой поверхностью. Бледность подступила к щекам Кезетова, губа нижняя дрогнула, сердце замерло. Холод пробежал по его спине, выведя из состояния ступора. Степан Владимирович с опаской наклонился, дрожащими руками поднял пенсне, робко протер пальцем стекла и вернул очки на прежнее место.

      – Вы еще иронизируете? – не менее громко заявила Наталья Михайловна.

      – Боже упаси, милая моя, я ж… – не договорил губернский секретарь.

      – Ох, – женщина бессильно опустилась на диван, – ну отчего ж вам не взять пример с Александра Леонидовича?

      Он тут же встрепенулся. Глаза его вспыхнули злым огнем, сердце ожило и забилось в одном ритме с закипавшей в венах ненавистью к этому человеку.

      – Вот какие бы легенды о нем не ходили по городу, он все равно находит время для семьи, столько всего делает для всех нас! Сколько бы развратных и ужасных деяний он бы не совершил, все равно об Анастасии и сыном беспокоится. Да что там об Анастасии с сыном, обо всех нас! – продолжила она. – А вы, муж мой? Александр Леонидович и вас ведь на службу-то устроил…

      Степан Владимирович не стерпел. Тут же он подбежал к жене, схватил ее за плечи, заставив подняться с дивана, и с неоправданной, вовсе несвойственной ему смелостью тряхнул ее пару раз, как девочка трясет старую куклу. Эмоции били через край, возмущение легкой сединой стало проступать между редких светлых его волос.

      Он впервые слышал о таком интересном факте, что, как оказалось, даже своим незначительным местом в министерстве он был обязан Лагардову. Впервые осознавал, что благодаря именно тому человеку, которого он так долго проклинал, у него было хоть этакое жалкое жалование, обеспечивающее жизнь его семьи. Хотя, какой именно семьи? Той крошечной, что он отрывал от рода Усуровых, назвав их Кезетовыми, но при этом, позволив им и, в том числе, себе жить в одном доме вместе с родственниками жены? И даже этим он был обязан статскому советнику. Ведь если бы пять