Эра Безумия. Песнь о разбитом солнце. Валерия Анненкова

вам угодно. – Сергей Семенович отошел и сел напротив друга. – Вас что-то тревожит?

      Александр Леонидович окинул его снисходительным взглядом и опять уткнулся в документы. Надворный советник продолжил изучать кабинет, который, действительно, выглядел слишком мрачно: темно-коричневые стены в полумраке казались черными, темно-зеленый диван, идеально сочетавшийся со шторами, был украшен одним слабым солнечным лучом, проскользнувшим между шелковой тканью, стол из дорогого дерева и все письменные принадлежности на нем, освещались новой настольной лампой. На определенный момент Сергею Семеновичу показалось, что статский советник не различал, какое сейчас было время суток: день или ночь. Мужчина просто с головой был погружен в свои, не известные гостю дела.

      – И все же я осмелюсь еще раз спросить у вас, что происходит? – сказал Гравецкий, позволив себе вырвать из рук друга металлическое перо.

      Статский советник угрожающе посмотрел на него, как умирающий от скуки человек, у которого не оставалось другого занятия. Холодные светло-голубые глаза медленно прожигали Сергея Семеновича, заставляя сомневаться в правильности сего поступка. На пару мгновений он подумал, что перед ним сидит сумасшедший мужчина, готовый на все, только бы его оставили в покое. Неожиданно поднявшись с кресла, Лагардов приблизился к окну, схватился рукой за штору, сжал в кулак тонкую ткань и резко дернул ее в сторону. День забрезжил, и его лучи пали на лицо гостя. Александр Леонидович обошел стол и, слегка коснувшись плеча надворного советника, сделал то же самое со второй шторой. Свет мгновенно залил кабинет.

      – Теперь вы довольны? – прислонившись щекой к холодному стеклу, произнес статский советник.

      – Да что с вами, граф, в конце концов, происходит? – возмутился Гравецкий.

      – Со мной… – бархатный голос его собеседника эхом пронесся по кабинету. – Со мной ничего, а вот с Анастасией Николаевной…

      Сергей Семенович побледнел, губа его предательски задрожала. Это заметил Лагардов. Доселе смотревший в окно с пустотой в очаровательных светлых глазах он впервые обратил внимание на собеседника. Отстранившись от запотевшего из-за теплого дыхания стекла, граф позволил себе вернуться на прежнее свое место, скрестить руки на груди и с интересом посмотреть на коллегу.

      – Простите, Александр Леонидович, – проговорил надворный советник, – что именно случилось с Анастасией Николаевной?

      – А не все ли вам равно? – ответил вопросом на вопрос он.

      – Мне как человеку, имеющему ученую степень доктора интересно. С ней сейчас се хорошо? – продолжил Гравецкий.

      – С чего вы, милостивый господин, – недоверчиво посмотрел на него статский советник, – решили, что я вам сообщу ее состояние?

      – Простите… Понимаю, иногда я лезу не в свои дела. Но знайте, Александр Леонидович, вы всегда можете довериться мне!

      Похоже,