Искажение. Вадим Панов

указал на чашу, что оставил на скамье, но сейчас в ней была не вода.

      – Это кровь?

      – Ещё нет, – покачал головой Гаап. – Это Тьма и твоё Зло, женщина. Чернота Отражения и горе, которое стало ненавистью. Это твоё желание стать новой и обрести силу. Это прокисшее вино, выдавленное из отравленного винограда. Это яд, которым пропитается твоя жизнь…

      Он поднёс чашу к её губам, и Ксану передёрнуло от резкого, отвратительного запаха гниения.

      – Это смерть, которую ты принесёшь в мир…

      Ксана сделала глоток. В голове зашумело.

      – …жестокость, которая станет твоей сутью…

      Второй глоток дался труднее, внутри начались болезненные спазмы, зато голос первой Ксаны окончательно затих.

      – …твоя покорность принять из моих рук всё, что угодно!

      Третий глоток получился самым кошмарным. В нём появился привкус всех смертных грехов, и, сделав его, Ксана решила, что умерла. Проклятая жидкость растеклась по телу раскалённой лавой, сжигая всё, что было Ксаной. Не убивала – в пылающем внутри огне Ксана чувствовала новую себя и дикую, необузданную силу. Чарующую силу, обещающую невозможное могущество. Свою силу.

      – Что дальше? – пролепетала она, с трудом ворочая языком.

      – Дальше золото с раскалённой бронзой.

      – Я должна его съесть?

      – Ты должна его стерпеть.

      Из маленькой дверцы вышли и приблизились женщины в чёрных одеяниях, оставляющих открытыми лишь руки и глаза. Первая несла тигель, в котором пузырилась золотая масса, в руке второй Ксана увидела стилус, больше похожий на стилет.

      – Ты готова?

      – Да.

      Стилус погрузился в тигель, женщина чуть помедлила, позволяя Ксане «насладиться» видом расплавленного металла, а затем прочертила на её плече первую линию.

      Если бы не лава, которая жгла Ксану изнутри, она ни за что не вынесла бы пытки. Раскалённое золото резануло по коже. Потом ещё! И ещё! Невыносимая боль требовала выхода, хотелось кричать, но Ксана удержалась. Сжала пальцы в кулаки, заскрипела зубами, прокусила губу, но удержалась и дождалась окончания церемонии, больше похожей на экзекуцию. Получила печать на левое плечо.

      А дальше…

      – Выпей вина. – Гаап вновь поднёс к губам Ксаны чашу, но на сей раз в ней оказалось плотное, терпкое и очень вкусное красное. – Тебе нужны силы.

      – Для чего? – едва слышно спросила женщина.

      Она едва стояла на ногах.

      – Остался заключительный этап церемонии.

      – Какой?

      – Кровь.

      – Я должна скрепить наш договор кровью?

      – Да.

      – Хорошо.

      – Но не своей.

      «Сотрудники» ввели в зал обнажённого Германа.

      А Ксана даже не вскрикнула. Не смогла. Окаменела, увидев мужчину, и лишь через минуту, не меньше, сумела прошептать:

      – Это жестоко.

      – А я тебя не в детский театр нанимаю, – спокойно ответил Гаап.

      Герман изумлённо смотрел на женщину, но молчал. Хотел что-то сказать, Ксана видела артикуляцию, но молчал – баал отнял у него голос.

      Оставил