Внучка берендеева. Летняя практика. Карина Демина

Ему помощь нужна была, а Елисей опять думал о себе.

      Он тряхнул головой, избавляясь от мерзковатого шепоточка, который твердил, что Ерема сам уйти захотел. И дорогу выбрал. И Елисей ему на этой дороге не нужен. А если так, то стоит ли мешать? Нет, пусть уж уходит. Пусть затеряется на просторах Росского царства. Небось не пропадет.

      Елисей забрался в душистую копну сена, и мыши, копошившиеся где-то внутри, затихли. Он закрыл глаза, зная, что не уснет. Он и не собирался спать.

      Он ждал.

      И другие тоже.

      Вот Еська устроился на лавке под яблоней. Лег, небось руки за голову закинул, в зубы веточку сунул или травинку, грызет. Думает о своем, а о чем – поди-ка пойми. Да и неохота понимать, чужие мысли Елисея не занимали. Он лишь отметил запах Еськин, обеспокоенный, полынный.

      А вот Егор хмур.

      Бродит вдоль провисшего забора. Место не нравится? Здесь нехорошо, это верно, да, пожалуй, иного подходящего во всем царстве Росском не сыскать. Чужой сюда не попадет, а значит…

      Надо бы до рассвета вернуться.

      Елисей лишь убедится, что с бестолочью этой, братом кровным, ничего не произошло, что чутье его, то ли уже волкодлачье, то ли еще человеческое, обманывает.

      Егор присел.

      Затих?

      Нет, рано еще. Сторожит? Елисея? Или боярынь? Нехорошие девки, падалью от них тянет, но, как ни приглядывался Елисей что своими глазами, что волчьими, дурного не увидел.

      – Спишь? – поинтересовался Кирей, заползая в сено.

      – Сплю.

      – За Еремой пойдешь?

      – Нет.

      – Врешь. – Азарин вытянулся рядом, долговязый и пахнущий дымом. – Пойдешь… Не бойся, отговаривать не стану. И следом не попрошусь.

      – Тогда зачем?

      Елисей открыл левый глаз. Лежит азарин. Пялится в небо.

      – Ишь, темное какое. Тут рядом болото… Может, сделаешь крюка, глянешь?

      – А сам?

      – Я воду не люблю.

      – Егора попроси, он с водой ладит.

      Кирей плечами пожал.

      – Егор… он слабый.

      – С чего это?

      Егор был заносчив. И зануден по-своему. Но слаб…

      – Слишком цепляется за свою родовитость. И… не знаю, если хочешь, считай это предчувствием… Егору недолго осталось.

      – А тебе? – Елисей открыл и второй глаз. Азарин выглядел задумчивым.

      – И мне немного. Плакать станешь?

      Елисей пожал плечами. Что плакать о мертвых? От слез живее не станут.

      – Так что загляни на болота, будь ласков, – повторил просьбу Кирей и со стога сполз.

      Ночь пришла с востока.

      Потянуло ветром холодным, который развеял мушиные тучи и принес гниловатый запах стоялой воды. Небо потемнело. Прорезались редкие звезды, отсюда мелкие и лишенные всякой красоты.

      – Ужинать… – Зославин голос разнесся по деревне.

      И Еська встал. Оглянулся на стог.

      – Пойдешь?

      Елисей не ответил. Если уж притворяться спящим, то до конца. Еська постоял и громко произнес:

      – Как хочешь. А на сытый желудок бегать проще.

      Это смотря кому. Есть вот не хотелось совершенно, скорее уж тело замерло