Внучка берендеева. Летняя практика. Карина Демина

Не посмею? Поглядим еще. Прута этого, кольцом гнутого, я ей на шею воздела.

      – Еще раз удумаешь так пакостить, то и затяну, – пообещала я, в глаза глядючи. Уж не ведаю, поверила она мне аль нет, но глаза эти нехорошо так блеснули.

      – Зослава, что ты себе позволяешь!

      Егор подскочил и в руку вцепился, дернул, силясь меня с места сдвинуть, да силы у него не те, вот у наставника, может, и вышло б…

      – Зослава!

      А мы с Маленкой стоим.

      Глядим друг на друга.

      – Совсем ваша холопка распустилась, – с кривоватой усмешечкой сказала она. – На людей кидается. А если в другой раз она этим прутом мне голову раскроит? Или Любляне, которая…

      …застонала жалобно, да только за дорогу я к этим стонам попривыкла маленько, потому и не трогали больше они душеньку. Любляна глаза приоткрыла. Рученьку ко лбу прижала, точно проверяя, не укатилась ли куда головушка ейная.

      Села.

      – Зослава, немедленно извинись!

      – Чего? – Я на Егора поглядела, он всерьез это? Стоит, руки в боки, глядит исподлобья, хмур да зол… Выходит, что всерьез.

      Значится, как зелье за него варить да расписывать в работе пользительные свойства трав, то тут я мила, а как перед боярыней хвост пушить, так Зослава ворог?

      – Это невыносимо…

      Глаза Любляны слезами наполнились.

      – За что нам это?

      – Не волнуйся, дорогая… Наберись терпения. – Маленка с лавки соскочила, сестрицу за плечики приобняла, гладить стала да успокаивать, но так, чтоб Егор слышал. – Мы выдержим. Не такое выносить приходилось. А тут… ничего страшного. Подумаешь, девка… это ж не беда.

      – Зослава… – Егор брови насупил.

      – Я уже двадцать годочков скоро как Зослава! – Меня насупленными бровями не проймешь. Даже смешно становится. Неужто не видит он, что сии причитания – для его особы?

      – Простите мою сестру. Она натерпелась, только решила, что… все позади, а тут снова. – Маленка на Егора глядит, да не прямо, будто бы искоса. Ресницы порхают, что крылья у бабочки.

      На щечках румянец.

      – Мы только-только обживаться начали…

      В моем, за между прочим, доме.

      – …Как тут Илья требует, чтобы мы, все бросив, с ним отправлялись… и куда? Разве здесь место для девушки благородного рождения?

      И рученькой так обвела.

      А что? Деревня, она деревня и есть, хоть и запустелая. Дворы вот. Плоты покосившиеся. Дома темные. В иных и крыша провалами. Лебеда да бурьян. Оно, конечно, не терем, а все крыша над головой будет.

      – Привез. Бросил… Сказал, обустраивайтесь. – Маленка это слово выплюнула и на слезиночку расщедрилась. Я прям залюбовалась этаким скоморошеством, того и гляди сама поверю, что жизнь у них с сестрицей вовсе невыносимая. – А в доме-то грязища…

      – Зось…

      Егор на меня уставился. А чего я? Я за боярынями ходить не нанималась. Об том и сказала.

      – Коль не по нраву, пусть приберутся. – И тоже на него уставилась.

      – Они ж не могут сами!

      – Отчего? Неужто руками Божиня обидела?

      – Видишь? –