Черное солнце эросов. Фотис Тебризи

явилась тень его, тихая тень,

      Ласково к земле припадая,

      Скала смотрела на нас

      Очами божественного Леопарда.

      О, старец, в очах сокрывающий бездну.

      Как скала, источал он мирру любви,

      Липкую, как мед поцелуев Льва.

      Льва от колена Давида-царя,

      Льва, распятого и воскресшего

      Из пещеры тенистой Гефсимании…

      О, шумело море под нами,

      Вспыхивали падающими звезда́ми

      Сумрачные горы… Он звал нас

      На нашем языке… – Мяу-мяу…»

      Я, толкователь жалкий, произрекаю:

      «“МЯУ” – “М<ой> Я<хве> У<врат души>”»…

      О, божественными улыбками просияли

      Наши кошачьи уста и, о чудо,

      Мы встали на задние лапы,

      Все, как один, в ряд, как сыны пышнопоножных Ахейцев,

      Так пожелал Бог, мы лики обрели человечьи

      И обступили его, увенчанного простым Трисветлым Птеротом,

      Иноки, чины ангелов новые…

      И обнял он нас: «Дети мои…»

      А море билось крылами голубя,

      Искрилось под ветром наших восторгов…

      Стали восторги объятьями тайных ущелий.

      Гимн мы воспели новый и чистый

      Сияющему Саваофу, Льву Саваофа

      И Голубю Саваофа, милого Отца:

      «Воспойте, горы! Винная гроздь солнца,

      Источись в кубок ущелий, утоли

      Нашей Любви страстное биенье!

      Мы сошлись с отцом для таинственных

      Жертв Тебе, бескровных, благоуханных.

      Бескровный жрец воздел руки над чашей,

      И умы наши стали чашей бескровной.

      И запели небесных чинов сладкие безличья:

      «Боже, Боже, Ты безбрежен.

      Сыноотцова Любовь, Ты безбрежнонежен.

      Отцесыновний Эрос, верен любимым своим.

      Отцесынодухожеланен, безликий.

      Благоуханноотцесынодухонепостижимопрекраснопленительнотиховысок.»

      Ныне прошло уже сто тысяч лет с того мига.

      На Планете Сладчайшей мы все.

      Только ты, Елисей, задержался.

      И все не обретаешь узорчатого хитона.

      Десять лет я молчал, и еще десять тысяч лет…

      Но вот, усладил вас беседою сладкой.

      Я, Панкаллий, певец Сияющей Ночи.»

      Для ума, цветущего…

      «Ко всей земле ревную я тебя…»

      Ко всей земле ревную я тебя,

      О мой отец, о Новый Илия,

      Уснуло море, наша страсть не штиль:

      Уже изрек пророчества Вефиль.

      Я страсть нездешнюю, как знамя над главой,

      Поднял высоко – сын и призрак твой.

      И если мой оставишь облик ты,

      От розы колкой отвратив персты,

      Жених воспримет облика черты,

      И облик твой, окутав сердца свет,

      Подарит мне любовь безбрежных лет,

      Во мгле обнимут двое пустоту:

      Ведь пустота есть Плоть, тебе не лгу,

      И ты, познав желанье Пустоты,

      Мне молвишь: «Ты уже не ты…»,

      И крови причастишь меня Своей,

      Шепча любовно: «Новый Елисей…»

      «Сказав мне “усни, засыпай, о ученый”…»

      Сказав