Впервые замужем (сборник). Павел Филиппович Нилин

это вынес на лестницу и принялся чистить.

      В несколько минут он вычистил всю одежду и обувь и так же на цыпочках внес их в спальню.

      Все еще спали. Проснувшись, все были удивлены. Потом Виктор Матвеевич вдруг покраснел и рассердился.

      – Что за холуйство! – закричал он. – Кто тебя просит это делать?

      – А как же, Витенька! – смиренно сказал отец. – Помнишь, когда ты гимназистом был, я всегда тебе всю форму чистил. Или я, или мама.

      – Это другое было дело, – сказал сын уже спокойно. – А теперь этого не надо делать, папа. Я сам могу себе почистить и костюм, и ботинки. Ты, пожалуйста, не трогай их.

      Завтрак прошел в молчании.

      Опять Виктор Матвеевич сейчас же уехал в трест, а Татьяна Федоровна ушла в клинику. Опять дома остались только Матвей Кузьмич, Ольга Михайловна и Нинка.

      Нинка возилась с белой крысой.

      У клетки сломалась дверца. Матвей Кузьмич наладил ее. Потом он предложил сделать для крысы маленькую лестницу, по которой она могла бы взбираться. И сделал.

      Нинке очень понравилась эта лестница. Она спросила, не может ли дедушка сделать такую же лестницу и для белки. Пусть белка учится залезать в свою башенку по лесенке.

      Дедушка сказал, что не только лестницу, но и новый домик он может сделать. И он стал делать вторую лестницу и домик с помощью остро наточенного сапожного ножа.

      Незаметно подошло время обеда.

      После обеда Виктор Матвеевич опять уехал в трест. Татьяна Федоровна еще не возвращалась с работы.

      Матвей Кузьмич продолжал строить домик для белки. Он сколотил его маленькими гвоздиками, выкрасил чернилами и поставил сушить на подоконник. Сам прилег отдохнуть.

      Нинка разбудила его к вечернему чаю.

      Вся семья была в сборе. Нинка показывала сделанный дедушкой домик. Дедушка довольно улыбался.

      И так прошел день.

      Впрочем, и следующий день прошел почти так же. Матвей Кузьмич скучал в одиночестве и со скуки искал себе какое-нибудь дело.

      Но подходящего дела не было. Матвей Кузьмич бродил около дома, разговаривал с дворником, заходил в булочную. Времени, однако, оставалось еще очень много.

      И некуда было девать его.

      У швейцара на службе не всегда бывает работа. Приходится иногда часами сидеть и скучать. И Матвей Кузьмич, бывало, сидел так. Но это же на службе. На службе и бездельничаешь когда, это не так заметно.

      А без службы очень плохо. «Получается какой-то неприкаянный человек, – думал Матвей Кузьмич. – Вроде лодыря. Ни хозяйства у него, ни гнезда. Небокоптитель».

      Матвей Кузьмич ждал все-таки, что вот придет его багаж, и будет какое-то дело.

      Наконец багаж прибыл. Три сундука, обитых жестью, с тяжелыми висячими замками. Матвей Кузьмич затащил их утром, после завтрака, к себе в комнату и принялся распаковывать.

      Нинка прыгала вокруг него, счастливая.

      Дедушка подарил ей фарфорового петушка и глиняного зайца. Заяц был засижен мухами. Дедушка тщательно вытер его полой своего пиджака и, передав внучке, сказал:

      – Храни.