Впервые замужем (сборник). Павел Филиппович Нилин

Казалось, что отец нарочно ведет эти разговоры, желая подчеркнуть свою независимость от смерти жены и свое равнодушие к этой смерти. Сын возмущался. Но молчал.

      В Москву они приехали вечером.

      На вокзал им подали автомобиль. Виктор Матвеевич сел рядом с шофером. Матвей Кузьмич уселся позади. Опять его охватило радостное волнение. Он зачем-то ощупал руками плюшевый коврик в ногах, потрогал блестящую ручку дверцы и, огладив пиджак, сделав строгое лицо, откинулся на кожаную спинку.

      В таком состоянии он пробыл минуты две. Потом привстал, протянул руку, потрогал сына за плечо и спросил:

      – Это что же, Витенька, машина-то у тебя своя али казенная?

      – Казенная, – сухо сказал сын.

      Шофер улыбнулся. И, заметив эту улыбку, сын сконфузился.

      – Еще вопросы будут? – спросил он насмешливо.

      Но отец смотрел в окно и молчал.

      На улицах было светло, как в театре. Народу было много, как на демонстрации.

      «Это куда же я еду, Господи? – думал старик. – Шум-то какой, грохот…»

      Наконец автомобиль остановился около большого дома.

      Виктор Матвеевич ловко выпрыгнул из шоферской кабины и открыл вторую дверцу, чтобы помочь выйти отцу.

      Матвею Кузьмичу было жаль, что путешествие уже окончилось. Он вылез из машины и, смотря себе под ноги, пошел к двери.

      Из дому навстречу ему вышли невестка и внучка. Они встретили старика приветливо. Помогли ему раздеться в передней. Потом повели его по комнатам, показывали квартиру.

      Нинка вытащила из клетки белую крысу и продемонстрировала дедушке ее выучку.

      Дедушка вначале хотел плюнуть и сказать, что это глупость – держать в квартире такую гадость, как крысу, хотя бы и белую, – но ничего не сказал и даже погладил крысу. Золотых рыбок он одобрил, сказал: «Хороши, канальи!» Белка и синичка ему тоже понравились. Ему понравилась вся квартира – большая, уютная, обставленная хорошей мебелью.

      Он заглянул и в уборную, и в ванную комнату, и на кухню, где сидела в чистом переднике среди сверкающих кастрюль пожилая домработница Ольга Михайловна. Он поздоровался с ней, сказал задумчиво:

      – Аккуратность – это в первую голову. Без этого нельзя. А как же! Человек на такой работе…

      Потом ему согрели ванну. Он выкупался, посвежел, разгладил крупным гребнем пышную бороду и пошел в столовую пить чай.

      За чаем сын вспомнил о покойной матери. Матвей Кузьмич большим пальцем смахнул слезу.

      – Поглядела бы покойница, – сказал он. – Это же как в доме отдыха в Крыму! Хотя я, конечно, в Крыму еще не был…

      Пил он чай с блюдца, поставив его на широкую ладонь, прикусывал сахар. Блаженствовал.

      Хорошо было ему, потеряв семью, вновь обрести ее.

      Над столом висела большая пестрая люстра, и свет, нежный, сиреневый, озарял всю комнату.

      – Хорошо у вас, – сказал Матвей Кузьмич. – Тихо. Как будто и не в Москве.

      После чая он подошел к сыну, сказал негромко:

      – Возьми ты, Витенька, мои деньги к себе. Пусть они будут твои. Я уж у вас