Васёк Трубачёв и его товарищи. Все повести. Валентина Осеева

но его мучила неотвязная мысль: зачем пришёл учитель? Что он думает о нём, что скажет?

      Забывшись, он тревожно смотрел на Сергея Николаевича, но тот ничем не отличал его от Лиды и Одинцова. Посидев полчаса, он взглянул на часы и поднялся:

      – Ну, а теперь пойдёмте на сбор! Опаздывать пионерам не полагается. И учителю тоже не полагается…

      «Вот оно!» понял Васёк.

      Он надел шапку, пальто и остановился на пороге. Учитель, проходя мимо, легонько обнял его за плечи:

      – Пошли.

      Глава 32. Митя

      Митя сидел в своей маленькой комнатке и сосредоточенно думал. Мысли были тревожные. Он сожалел, что раньше не пошёл к Трубачёву и по-товарищески не поговорил с ним. В дружеском разговоре, один на один, всегда находятся такие простые и нужные слова. Тут и голос другой и глаза смотрят в глаза, прятаться и что-то скрывать делается невозможным. Разве мало было у Мити таких случаев? Никто в школе и не знал о них. Митя откинул со лба волосы и устремил в одну точку взволнованный взгляд.

      «Он пионер, я комсомолец. Я сам только что вышел из пионеров; таким же, как он, был. Ошибки у всякого человека бывают – это что же, без этого не обходится. Но тут самое главное что? Чтобы он понял… Он парень неглупый… – Митя грустно покачал головой: – Эх, опоздал я… Без этого дружеского разговора теперь и на сборе не то будет. Как-то и сам не подготовлен, и парнишка внутренне не подготовлен…»

      Митя стал думать о сборе: «С чего начать? Если прямо с заметки Одинцова? И непосредственно перейти к дисциплине? Ударить по этому вопросу!»

      Он вспомнил совет Сергея Николаевича:

      «Вы только не торопитесь… Не выводите поспешных заключений. Дайте ребятам высказаться, поспорить… Трубачёв, возможно, заупрямится…»

      «Не возможно, а наверняка, – усмехнулся Митя. – Я этого парня как свои пять пальцев знаю. Если он сразу не пришёл ко мне и не рассказал, в чём дело, значит, что-то тут есть, чего он, хоть убей его, не скажет. А что? Поди вот, разбери! Верно, кто-нибудь ещё впутан в это дело. Эх, пошёл бы я к нему – всё было бы проще!»

      – Митенька, – окликнула его из-за перегородки мать, – обедать-то сейчас будешь или с отцом?

      – С отцом, с отцом… – рассеянно ответил Митя и вдруг, прислушавшись к возне за перегородкой, побежал в кухню. – У тебя что, мама, пирожки? Дай мне один. Вот так, в рот прямо… Во! Есть! Ещё один! Для бодрости, так сказать. Ещё, ладно?.. Стой, стой, хватит!

      Он вернулся в комнату, держа на ладони пышные горячие пирожки, и, отправляя их в рот один за другим, кричал матери:

      – Здорово ты их делаешь! Просто замечательно!

      – Ну вот и покушай! – отвечала из-за перегородки мать. – А то всё, слышу, бегаешь, бегаешь по комнате… Не ладится, что ли, у тебя что, Митенька? – просовывая в дверь голову, с беспокойством спросила она.

      – Ничего, мама, всё сладится. У нас да не сладится! – весело ответил Митя.

      Он снова мысленно представил себе сбор, всех ребят, Трубачёва и решительно стукнул кулаком по столу:

      «Вожатый не должен допускать ни малейшего ослабления дисциплины! Трубачёв – председатель совета отряда. По нему равняются