Васёк Трубачёв и его товарищи. Все повести. Валентина Осеева

с шумом выбежали из класса.

* * *

      Васёк ходил за тёткой, с жаром рассказывая ей про нового учителя.

      – Он знаешь, тётя Дуня, сильный какой! Он взял и прямо с одного маху все парты передвинул. Силач!

      – Боксёр, наверно, – предположила тётка.

      – Нет. Почему боксёр? – растерялся Васёк. – Боксёр – это, знаешь, в таких перчатках борется. А он нет. Он же учитель.

      – А… учитель? – складывая в корзинку вымытые ножи и вилки, рассеянно переспросила тётка. – Ну-ну… а где же это у меня ножик один? Обронила, что ли?

      Она полезла под стол.

      Васёк присел на корточки и, приподняв скатерть, с жаром продолжал:

      – У нас все ребята любят его! И не то чтобы он очень добрый, он даже улыбается редко…

      – Нашла, – вылезая из-под стола, сказала тётка и вдруг озабоченно спросила: – С чего же это он всё улыбается да улыбается?

      – Кто?

      – Да учитель ваш. Эдак и с ученья твоего мало толку будет.

      – Да ну тебя! – рассердился Васёк. – Я совсем наоборот говорил.

      – Это что же такое «наоборот»? – сдвинув на нос очки, строго допытывалась тётка.

      Васёк посмотрел на неё и прыснул со смеху:

      – Ой, не могу!

      – Ишь, смеяться-то ты горазд, – добродушно сказала тётка. – А вот посмотрю я, как в учёбе поспеваешь. Очень уж вас балуют теперь. А про учителя ты лучше отцу расскажи: он человек самостоятельный, пускай сам разбирается, кто плох, кто хорош.

      Васёк с хохотом выкатился в кухню:

      – Таня! Я тёте Дуне про учителя рассказываю, а она… она… сначала… боксёром его…

      Васёк беззвучно затрясся от смеха. Таня взглянула на его лицо и тоже залилась смехом. Тётка вышла в кухню и, поглядев на Таню, ехидно сказала:

      – Не знаю, кто из вас старше да умнее!

      Но слова эти только подбавили жару в огонь. Васёк и Таня смеялись уже без всякой причины, неудержимо и весело.

      Павел Васильевич пришёл поздно. Он был взволнован предстоящей длительной поездкой.

      – Недельки на три укачу, – говорил он, глядя на Васька тёплыми, озабоченными глазами. – Ты тут не скучай, Рыжик…

      В этот вечер они долго разговаривали. Васёк торопливо рассказывал отцу все свои новости.

      Учитель по рассказам сына понравился Павлу Васильевичу.

      – Вот и гляди, чтобы не ударить перед ним лицом в грязь, – поучал он.

      Тётка долго не гасила свет, но вмешиваться в разговор не решалась.

      Утром в доме была суматоха. Тётка собирала отца в дорогу: пекла ему пирожки, складывала в чемодан бельё и метила его, чтобы оно, чего доброго, не перемешалось с чьим-нибудь чужим.

      Васёк ходил за отцом по пятам и ежеминутно спрашивал:

      – Ты целые три недели будешь?

      – Три недели.

      Васёк вздохнул:

      – Ну ладно. Сегодня все ребята принесут в школу свои работы или коллекции. Я тоже хотел выжженную коробочку взять и мамину рамку.

      Отец и сын начали разглядывать выжженные Васьком вещицы. Васёк осторожно держал в руках рамку. Из рамки смотрела на него мать со своей всегдашней