Васёк Трубачёв и его товарищи. Все повести. Валентина Осеева

никак не обойтись, сынок.

      Васёк молчал. Ему было уже не до тётки.

      – А когда ты уедешь? – тихо спросил он.

      – Когда уеду? Ну, это ещё не так скоро. Ты об этом не думай сейчас.

      Васёк тряхнул головой.

      – Не скоро? Ну и ладно! А тётка пускай живёт. Мне до неё никакого дела нет, – решил он.

      Утром к Ваську забежал Одинцов. Павел Васильевич ушёл на работу. Васёк завтракал, густо намазывая маслом белый хлеб.

      – Новость! – закричал с порога Одинцов. – У нас новый учитель будет после каникул. Мария Михайловна совсем ушла.

      Мария Михайловна, прежняя учительница, давно уже не посещала класс, и четвёртый «Б» около двух месяцев находился на попечении учителей других классов.

      – Собственный учитель? – обрадовался Васёк. – А Мария Михайловна что же?

      Одинцов махнул рукой:

      – Да она с нами состарилась совсем… Не с нами, а вообще… Ей шестьдесят лет скоро будет, а потом, после болезни ещё…

      – Жалко её, – сказал Васёк, – привыкли мы к ней.

      – Жалко, конечно, – согласился Одинцов, – а всё-таки учителю я рад. Бежим к Булгакову, расскажем ему!

      – Да погоди. Я ещё не позавтракал. Вот ешь лучше. – Васёк пододвинул товарищу хлеб и масло. Оба с аппетитом принялись за еду.

      – Всё новости да новости, – сказал Васёк. – А откуда ты узнал про учителя?

      – Мне Грозный сказал. Я у него для Саши лыжи брал. Приношу сегодня, а он говорит: «После каникул держись, брат! Отменного учителя вам директор нашёл».

      – Так и сказал – отменного?

      – Так и сказал. Уж он не соврёт. Говорит, будто учитель на выставке был вчера. Всё вещи смотрел. Хорошо, что Мазин свой пугач унёс!

      – Унёс? – с живостью спросил Васёк и досадливо сдвинул брови. – Так и не сказал, что за буквы… Ну, пошли к Саше.

      На улице было людно. В сквере играли дети, на скамейках отдыхали взрослые. С деревьев, покрытых белым инеем, осыпалась снежная пыль.

      Саша Булгаков жил недалеко. Пройдя широкий двор, мальчики постучали в низенькую дверь первого этажа длинного серого флигеля.

      Им открыла женщина с приветливым лицом:

      – Сашенька, к тебе!

      В светлой кухоньке было много ребят. Они, видимо, гуляли и только что пришли со двора. Саша и его сестрёнка Нюта раздевали их. Маленькая девочка в одних чулках бегала из комнаты в кухню с мокрым ботинком в руках. Толстый малыш, с такими же, как у Саши, круглыми чёрными глазами, хныкал, упираясь головой в Сашин живот, – он потерял варежку.

      – Куда ты её дел? – сердился на него Саша. – Найди сейчас же!

      Увидев товарищей, он кивнул им головой:

      – Раздевайтесь, ребята!

      Коля Одинцов пробрался к Сашиной кровати и осторожно присел на краешек, с интересом наблюдая, как Саша справляется с детворой.

      – Васёк, – крикнул он, – иди сюда! Смотри, сколько детей у них. – Он притянул к себе товарища и зашептал ему в ухо: – У них чуть ли не двенадцать детей.

      – Семь, – спокойно поправил его Саша, поднимаясь с колен и отряхивая пыль. – Вон седьмой.