Пленных не брать!. Виктор Бурцев

не звезди, – поторопил Дрозд.

      Ара пожал плечами и помахал кому-то невидимому рукой. Тут же со стороны почти дочиста вырубленного на дрова парка появился второй ара, с натугой тащивший чемодан. Он взгромоздил его на чудом уцелевшую скамейку и открыл.

      Давненько я не видел столько еды в одном месте. Нет, конечно, чан концентратного пюре или бочка квашеной капусты не в счет. Много, но не то. Здесь были паштеты, шоколадки, колбасы, какие-то копчености, печенье, консервы и даже шампанское.

      – Купи шампан, – предложил первый ара. – Билят очен любит шампан.

      – Сам ты билят, – сказал нервный Дрозд. – Давай вон колбасу... подешевле которая. И консерву попроще.

      Я сложил колбасу и две банки килек в томате в пластиковый пакет «Кэмел», подаренный арой от щедрот.

      – Сто двадцать тисач, – сказал ара, что-то подсчитав в своей черной голове.

      – Ну ты даешь, бля! – поразился Дрозд. – Колбасы кусок и килек две банки – сто двадцать тонн? Охренел! Добавь хоть шоколадку, что ли!

      – Дай иму шакалат, – буркнул второй ара, молчавший до сих пор.

      – Харашо. На тибе шакалат.

      Ара порылся в чемодане, нашел пару самых невзрачных китайских соевых батончиков и отдал Дрозду. Я рассчитался и прикинул, что осталось еще тысяч двадцать. Ну, не так и плохо. Что там, интересно, за девки у Дрозда?

      – Что там у тебя, Дрозд, за девки? – спросил я.

      Мы вошли в страшного вида закопченную арку и оказались во дворе общежития. Двор был пуст, только в углу дико ржавел кузов «Москвича».

      – Симпатичные вроде. Я их ночью видал, темно было.

      – Ну ты и сволочь, – беззлобно сказал я. – Небось, старухи какие, хуже той Пугачевой... Ладно, один хрен, всё уже купили. Не возвращаться же.

      На лестнице царил вонючий полумрак. Несомненно, всё население общежития активно использовало ее в качестве отхожего места, а также как дом свиданий – там и сям всё безбожно обгажено, валялись оприходованные презервативы из гуманитарной помощи. На площадке между вторым и третьим этажами маялся здоровенный малый в фуфайке. Он было дернулся к нам, явно не цветы дарить собирался, но я предупредил:

      – Стой, сволочь, а то урою!

      Сволочи перспектива быть урытым показалась неприглядной, и он отступил в угол. Не исключено, что он просто стрелял курить, но курить ему всё равно бы не дали. Надо бы про него не забывать, а то дружков потом приведет, придется махаться. А не хочется. Хотя, с другой стороны...

      Длинный коридор пятого этажа освещался единственной лампой дневного света, которая казалась здесь маленьким чудом. Дрозд нашел «третью секцию, комнату триста двенадцать» и забарабанил в дверь.

      – Кто там? – пискнули изнутри. Видно, страшновато здесь жить.

      – Лешка. Ну, Дрозд! Мы с вами на той неделе познакомились!

      Дверь приоткрылась, потом открылась окончательно, и хрупкое создание в застиранном махровом халате сказало:

      – Ой, мальчики! Лешка! А мы тут картошку жарим!

      В комнате и впрямь стоял вкусный запах жареной картошки.