Культура поэзии. Статьи. Очерки. Эссе. Юрий Казарин

поэзии, на мой взгляд, – это совмещение в ткани стихотворений (а таких текстов более трети из всего опубликованного) трех различных, разноприродных видов (типов, вариантов) материи, ее вещества – физики, интерфизики и метафизики (называю эти субстанции в строгом логическом порядке). Прямо говоря, поэзия А. Кушнера метафизична и одновременно предметна, чувственна, умна, интеллектуальна и мудра (ум, интеллект и мудрость – разные состояния сознания и души).

      Человек проживает жизнь и удивляется: Господи! Как быстро она прошла… Поэт проживает жизнь и еще что-то – нечто большее: он проживает жизнь поэзии, жизнь культуры – особую жизнь, в которой может и не быть богатой фактологии, но которая – вся – вздыблена событиями иной природы; событием стихотворения, событием озарения и прозрения, событием затяжной онтологической тоски или событием онтологического счастья. Человек проживает время – свое, социальное, историческое. Поэт проживает время как таковое, или – Вечность. Точнее – часть вечности.

      «Невыносимее любови,

      Пятиконечнее звезды…»

      (о стихах Екатерины Симоновой)

      Подлинная поэзия нерукотворна – это очевидно. Но стихотворение, свалившись как снег на голову неизвестно откуда и как, или вырастая, образовавшись в поэте, как друза хрусталя, как вообще кристалл и любая кристаллическая структура, – то бишь короткое лирическое стихотворение, возникнув, – записывается, дописывается, переписывается, выписывается, написывается, надписывается, отписывается и обретает статус части письменности, графики, книжности, вообще визуальной реальности, формы, в которой горячится, посверкивает, шумит, радуется и болит содержание. Поэзия – чудо, а чудо непознаваемо. Но – наблюдаемо, переживаемо и принимаемо (внутрь), претерпевая «обработку» индивидуально-субъективными рецепторами, разумом, сердцем и душой читателя. Стихи Екатерины Симоновой – чудо. Ты видишь / наблюдаешь, как это сделано («рукодельность», – А. Застырец о стихах Е. Симоновой), но не понимаешь, не знаешь, как и почему ЭТО сделано.

      Добрый десяток лет я вижу стихи Е. Симоновой. Именно так: вижу. И лишь сегодня «рассмотрел» то, что, оказывается, было уже давно. Феномен Симоновой. На фоне «тагильского стихотворного бума, взлета, взрыва», характеризующегося прежде всего массовой просодической и формальной отвагой, безоглядностью и т. п., – в этом гуле, мельтешении, в обилии фестивалей, чтений, вечеров и премий было трудно расслышать нечто чудесное, произнесенное почти шепотом. Алексей Сальников, Наталья Стародубцева, Елена Сунцова и др., а главное (в теперешнем моем читательском состоянии) Екатерина Симонова, я думаю, – нет, уверен, – не суть «яркие представители» тагильской поэтической аномалии (вызванной, возбужденной и организованной, как считается, Е. Туренко), но просто (и – ох как сложно и невыносимо счастливо и трудно) подлинные поэты. Русские поэты, являющиеся частью безмерной совокупной лингвокультурологической