Культура поэзии. Статьи. Очерки. Эссе. Юрий Казарин

      Замечу, что контекстография – методика болезненная (если не гибельная и разрушительная) для стихов (в своих книгах и др. работах я всегда и непременно цитирую поэтические тексты целиком). Однако создание поэтического тезауруса невозможно без фрагментации и «нарезки» стихотворений: исследователь выбирает из текста нечто самое важное (однотемное, метасмысловое и т. д.) для того, чтобы статистически (квантитативно, объемно) и семантически найти и показать среди доминирующих единиц – константу.

      Контекстный состав (комментированный номинативным, констатирующим образом) поэтического тезауруса Невыразимого показывает, что в стихотворениях А. С. Кушнера (всего 338 текстов) содержится (как минимум) 126 прямых и образных словесных, фразовых, строфических и цельнотекстовых номинаций ситуации «Невыразимое». Невыразимое, или его приметы, признаки, качества, свойства, выражается в стихах А. Кушнера единицами метасубстанционального уровня (где очень трудно отделить метаэмоции от метаобраза, от метаидеи, от метасмысла). Словарь-тезаурус Невыразимого демонстрирует ряд доминирующих метасущностей (метаэмоций, метаобразов и метаидей): Душа, Жизнь, Бог, «Иное», Инобытие, Смерть, «Таинственная черта (жизнесмертие)», Время, Вечность и Бессмертие, – все названные метасмыслы в силу их высокой частотности (встречаемости) в текстах становятся концептами и константами смысловой (глубинной части) сферы. Метасубстанциональность поэзии А. С. Кушнера определяется, формируется и характеризуется экзистенциональностью, историчностью, культурологичностью, хронотопичностью (шаровой и разнонаправленной), метафизичностью, интерфизичностью, эмоциональностью, интеллектуальностью и др. Среди названных метасущностей лидерными являются Жизнь, Смерть, Любовь, Бог, Время и Инобытие («Иное»). В этом отношении поэзия А. Кушнера (за счет «живых проводников» Души во Времени, в Вечности – пчела, оса, шмель, ласточка и др.) характеризуется прежде всего светоносностью (мета-образы света, луча, солнца, звезд, дня etc. постоянны), философским и онтологическим оптимизмом (даже Кушнеровская онтологическая тоска оптимистична и светла; и смерть светла, и роковая черта таинственна, но не ужасна; ужас как эмоция встречается в контекстах всего два раза) и мудростью.

      Метасущность Бог осознается и осваивается, и представляется поэтом не только как Создатель, Господь и Творец, но и как коллега, допускающий возможность и оппозиции, и дихотомии, и антиномии (см. иронические «околорелигиозные» стихи), и тождествующей пары Творец-творец. Бог А. Кушнера очеловечен: антропоморфность Бога – явление поэтическое, «поэто-человеческое», но не панибратское, а сотрудническое, творческое, точнее – сотворческое. Со-творчество Творца и творца (поэта) – признак подлинности и мудрости.

      Поэтическая лексикография, идеография, или – «поэзиеграфия» / «поэтография» – методика не новая, но постоянно уникальная (в силу тотальной индивидуальности и сложности материала) и актуальная. Очевидно, что мечта О. Э. Мандельштама о появлении науки о поэзии остается мощнейшим двигателем и стимулом идеографических исследований.

5

      Поэт Александр Кушнер, его стихотворения и поэтологические труды занимают свое законное место (какое? Здесь оценки, иерархии и рейтинги неуместны и невозможны: поэт, поэзия, поэтология – явления самодостаточные