Странник. Петр Катериничев

с разворота воткнул локоть правой в печень продолжавшему стоять сзади охраннику.

      Услышал, как тот рухнул на колени, но добавлять не стал, только сказал в безликое чрево машины:

      – Да какие могут быть обиды? Все путем.

      – А ты резкий.

      – Какой есть. Кто вы?

      – Ну ты спросил.

      – А Даша – кто?

      – Для тебя – никто. Прохожая.

      – Мир не изменился.

      – Именно. Добрые дела в нем наказуемы. – Человек в салоне помолчал, добавил:

      – Это принцип. – Пауза длилась несколько секунд, потом человек скомандовал охраннику:

      – Славик, давай в машину. Продолжения не будет.

      Крепкий белобрысый парень бросил на Данилова цепкий взгляд и, морщась и зажимая правый бок, забрался на переднее сиденье. Дверцы захлопнулись, автомобиль тронул с места и плавно зашуршал вверх, через мостик, следом за уже скрывшимся лимузином. Вскоре он исчез, и колеблющееся жаркое марево над дорогой навевало мысли о том, что все это был сон. Или – мираж.

      Мир вдруг померк. Олег увидел перед собой толстые стволы нездешних деревьев, ощутил сладковатый запах вольно цветущих нездешних цветов, увидел русоволосую девчонку, и тут – все заволокло черным, боль в виске затопила окружающее, запульсировала оранжевым...

      А потом все исчезло. Олег стоял на мостике, нелепо озираясь, мокрый от пота.

      – "Девчонка, просто прохожая, как мы теперь далеки..." – напел он тихо.

      Огляделся. Вокруг все то же. Лето. Солнце. Люди. Разогретый асфальт.

      Скрученную бумажку воздушной волной прибило к бордюру. Данилов наклонился, развернул. Толстощекий Франклин сиял ему с купюры необъяснимо-загадочной улыбкой Леонардовой Джоконды.

      – Сто долларов – это всегда сто долларов, – тихо произнес Данилов, помолчал, усмехнулся, но очень невесело:

      – Добрые дела наказуемы. Мир не изменился.

      Глава 9

      ...Сигареты закончились. За окном вечерело, и оттого, что окно выходило на стену, казалось совсем темно. Пожалуй, незнакомец был прав. Нужно выбираться отсюда. Да и... Вполне может быть, горечь и раздражение сыграли с ним шутку, и цепь сегодняшних и вчерашних случайностей он принял за заговор... Не много ли чести?

      Олег пошел домой. Вернее, в то жилище, что было пока его Домом.

      Там все оставалось покойным и мирным. Данилов закрыл глаза перед входной дверью, пытаясь расслабиться и – почувствовать опасность. Ничего не вышло. Или тревога сделалась привычной, или он просто устал от воспоминаний и перестал обращать внимание на настоящее. Так бывает: грезы часто реальнее жизни. А еще он вспомнил кошку Катю. Которая – сама по себе. Ему хотелось, чтобы кошка осталась. В пустой дом возвращаться было совсем тошно.

      Света Данилов зажигать не стал. Заварил чаю в огромной кружке, сел в кресло, закурил. Телефон зазвонил резко, но разговаривать ни с кем Олегу совершенно не хотелось. Да он и не смог бы.

      Ну да: вчера утром тоже звонил телефон. Как в хорошей детской сказке: «У меня