Странник. Петр Катериничев

реву. Они текут сами. – Даша остановилась вдруг, прислонилась к дереву, обняла ствол и заплакала горько-горько. Олег ее не утешал. Стресс. По глупости она залезла в авто к подонкам, ее унизили, и теперь ее реакция та же, что и у него, когда он крошил стекло ни в чем не повинному джипу. Хотя...

      Может, она плачет и не о том, а о жизни... Жаль только, что этой совсем юной девчонке совсем некому выплакаться. Разве что дереву.

      – Ну все, девочка, все. Все пройдет, все будет хорошо. – Олег сам не заметил, как оказался рядом. Он стоял и гладил Дашу по мокрым волосам.

      Неожиданно она обернулась к нему, обняла и – заплакала пуще, уткнувшись в плечо, а он вдыхал аромат ее мокрых волос и ни о чем не думал.

      Постепенно рыдания стихли, Даша лишь передыхала впол-вздоха. Сказала тихо:

      – Ты извини. Не подумай, что я тебе навязываюсь. Просто мне не с кем поговорить. Вообще. Была подруга, но она... А отец... Нет,не хочу тебя загружать. Прости. Тебя как зовут?

      – Олег.

      – Меня Даша.

      – Ты уже говорила.

      – Я забыла. Ой, я и сумочку забыла.

      – Там деньги?

      – Мелочь. Там зеркальце. И косметичка. Я страшная сейчас, да?

      – Нет.

      – Да ладно, не ври. Когда я плачу, у меня нос краснеет. Самый кончик. И я похожа на клоуна.

      – Ты похожа на заплаканную девчонку. Только и всего.

      – Только и всего, – скорбно вздохнула Даша.

      – Еще ты красивая.

      – Правда?

      – Да.

      – Спасибо тебе.

      – Не за что.

      – Есть за что. Ты добрый. – Даша задумалась на секунду, добавила:

      – И не слуга.

      – Дались тебе эти слуги.

      – Просто никто вокруг не говорит правды. Или врут, или льстят... И не потому, что я такая. Из-за отца. А он... Ему до себя. И до своих дел. Всем не до меня.

      – Не переживай. Образуется все.

      – Ты еще скажи, «со временем».

      – Нет. Не скажу. Со временем многое имеет тенденцию развиваться от плохого к худшему.

      – Почему? – Даша смотрела на Олега, ее взгляд показался ему совершенно детским от беззащитности.

      – Потому что одни люди – взрослеют, другие – стареют.

      – Я знаю очень много молодых стариков. Они так и не были взрослыми. Просто из дурашливого детства попали сразу в мир, где вокруг одни цифры. Из денег. Но они даже на людей мало похожи. На доллары они похожи, вот что. Такие же серо-зеленые. И скучные. А по сути своей – те же слуги. И от них не услышать правды.

      – О чем?

      – О жизни.

      – Кому нужна правда о жизни?

      – А что же нужно?

      – Иллюзия.

      – Мир иллюзорен?

      – Да. А жизнь... Жизнь проста: море, трава, солнце. Только и всего.

      – Только и всего... – как эхо, повторила девушка. – Ты забыл о любви.

      Олег кивнул, произнес тихо:

      – Да. Я забыл о любви.

      Даша взглянула на него быстро, покраснела:

      – Извини. Я, наверное, что-то не то сказала.

      – Ты сказала именно то. И прекрати бесконечно извиняться.

      – Это я от смущения.

      – Да?

      – Просто... Таких, как