Странник. Петр Катериничев

на земле, вытянув ноги и прислонившись спиной к бамперу автомобиля, и тоже цедила из горлышка какое-то вино.

      Сначала Олег хотел встать и уйти. Но вставать было лень: солнце грело спину, река несуетливо несла свои воды, обрывки сна еще бродили в мозгу, и Данилов хотел лишь одного: вернуться туда, в затененный двор, к белому дому и солоноватому запаху моря... Он закрыл глаза, нестройное пение стало постепенно удаляться, и снова заклубились под теплым бризом легкие занавески, и женщина с ребенком на руках сидела у моря на желтом песке, и волны добегали к ее ногам ласковыми курчавыми щенками.

      Глава 7

      Крик был пронзительным и резким. Олег принял его за крик раненой птицы; он поднял голову, но вместо далекого морского неба увидел ажурную крону дерева.

      – Не-е-ет! Пустите! Не хочу!

      Девчонку держали двое, заломив ей руки за спину и уложив грудью на капот машины. На ней остались только трусики и кроссовки. Стриженый верзила ухмыльнулся:

      – Заткните ей пасть! Не хочет она... Кто девочку ужинает, тот ее и танцует... – гоготнул. – Пониже наклоните, – и одним движением порвал трусики и сдернул их.

      Отступил на шаг, лакомо облизал губы:

      – Ну надо же краля, а, Сазон? Просто конфетка! «Резинка» у кого есть?

      – Да ладно, Хыпа, зараза заразу не берет, – хрипло отозвался Сазон. – Начинай уже, очередь ждет!

      – Не-е-е-ет!

      Крик девчонки был пронзителен. Данилов выругался про себя, – дура, подобрали, видно, покататься, тогда зачем садилась, зачем выпивала? Чего теперь орать? Он чуть привстал на локте, произнес:

      – Ребятки, вы бы ласкою, что ли, а?

      Хыпа обернулся:

      – Че-го?

      – По-моему, девочка не хочет.

      – Ты чего, доходной? Лежи ветошью, понял? Пока мы добрые!

      – А что, бываете злые?

      – Че-го? – Хыпа оглянулся на Сазона. – Что это за петух драный, а, Сазон?

      – Фильтруй базар, сявка! – резко ответил Олег. На секунду Хыпа смешался, окинул взглядом Данилова, но не заметил ни единой росписи.

      – Понты гнешь, петушок? Ну ты допросился, сейчас Манькою станешь.

      – Может, его к дереву прибить, Хыпа? Чтоб не отсвечивал? – подал голос второй подручный.

      – Это дело, Мося. За базар отвечаешь?

      – А то.

      – Иди прибей. – Хыпа нехорошо прищурился, глянул на Подельника. – Помочь?

      – Справлюсь.

      Квадратноголовый Мося выпустил руку девчонки, заглянул в открытую дверцу машины, порылся в бардачке и секунду спустя уже шел к Данилову, неловко переваливаясь. В руке его был зажат молоток. В другой – гвоздь.

      Данилов вздохнул несколько раз скоро и глубоко, медленно выдохнул, промямлил, стараясь выглядеть испуганным:

      – Ребята, вы чего, я же шутил...

      – Ты уже дошутился. И чего тебе не лежалось? – Мося глядел пьяно, глумливо. Оскалился:

      – Не бойся, я тебя не больно прибью.

      Он подошел, стал напротив,