Мегрэ и убийца. Жорж Сименон

не интересовался политикой.

      Опустив руки, он уставился на светло-коричневый ковер и проговорил, словно рассуждая вслух:

      – Убили… Но за что? За что?

      – Чтобы попробовать выяснить это, я и пришел.

      Батийль посмотрел на Мегрэ так, словно впервые его заметил.

      – А почему вы лично занимаетесь этим? Ведь для полиции это рядовое происшествие, верно?

      – По воле случая я оказался почти рядом.

      – Вы ничего не видели?

      – Нет.

      – И никто ничего не видел?

      – Никто, кроме итальянца-бакалейщика, который возвращался с женою домой. Я принес вещи, обнаруженные в карманах вашего сына, но забыл магнитофон.

      Отец, казалось, сначала не понял, потом выдавил:

      – А… Ладно. – И чуть не улыбнулся: – Это была его страсть. Вам, конечно, будет смешно… Мы с его сестрой тоже над ним подшучивали. Некоторые бредят фотографией и охотятся за интересными лицами даже под мостами. А Антуан собирал голоса людей. Частенько убивал на это целые вечера. Заходил в кафе, на вокзалы – в любые места, где много людей, и включал магнитофон. Он носил его на животе, и многие принимали его за фотоаппарат. А в руке прятал миниатюрный микрофон.

      Наконец-то у Мегрэ появилась хоть какая-то зацепка.

      – У него никогда не было неприятностей из-за этого?

      – Только однажды. Это случилось в баре неподалеку от площади Терн. Двое мужчин стояли у стойки, а Антуан, облокотившись рядом, незаметно записывал. «Ну-ка, мальчик, – сказал вдруг один из мужчин, отобрал магнитофон, вынул кассету и пригрозил: – Не знаю, что это за игра, но если мы еще как-нибудь встретимся, постарайся быть без этой машинки». Думаете, что?.. – отпив глоток, спросил Жерар Батийль.

      – Все может быть. Нельзя пренебрегать никакой версией. Он часто ходил на охоту за голосами?

      – Два-три раза в неделю, всегда вечером.

      – Один?

      – Я же говорил, друзей у него не было. Он называл эти записи человеческими документами.

      – И много их у него?

      – Может, сотня, может, больше. Время от времени он их прослушивал, менее интересные стирал. Как вы считаете, в котором часу завтра…

      – Я предупрежу в больнице. Во всяком случае, не раньше восьми утра.

      – Мне можно будет привезти тело сюда?

      – Не сразу.

      Отец понял, и лицо его посерело еще больше: он подумал о вскрытии.

      – Извините, господин комиссар, но я…

      Он едва держался. Ему нужно было остаться одному, может быть, пойти к жене, может быть, поплакать или посидеть в тишине, выкрикивая бессвязные слова.

      – Не знаю, в котором часу вернется Мину, – произнес он, словно обращаясь к самому себе.

      – Кто это?

      – Его сестра. Ей всего восемнадцать, но живет она на свой лад. Вы, наверное, пришли в пальто?

      Когда Мегрэ зашел в гардероб, появилась горничная, помогла ему натянуть промокшее пальто и подала шляпу. Он спустился по лестнице, прошел через маленькую дверь, очутился на улице и немного постоял, глядя на дождь. Ветер ослабел, шквалы дождя были уже не так