Голубиная книга анархиста. Олег Ермаков

святую такую Русь учредить для вас на той горе? Он же тут у вас много лет служил, делишки свои обделывал с продажей сигарет, водки. И с тех денег да хоромы-туалет отгрохал? Хыххыхыххыхых.

      – Кто?

      – Да патриарх ваш!

      – А ваш?

      – Что?.. Наш? Мой патриарх – Бакунин. На все времена. Форевер. А если копнуть глубже, то Чжуанцзы.

      Валя выпростала из своего кокона руку и перекрестилась.

      – Ты как гусеница, кстати, в этом одеяле. Может, превратишься и в бабочку. У китайского патриарха есть про это. Мол, однажды он уснул и приснился себе бабочкой, а когда проснулся, не мог врубиться, то ли он в самом деле Чжуанцзы, которому лишь приснилась бабочка, то ли он все еще бабочка, которой снится Чжуанцзы.

      Валя перестала креститься и шептать молитву и удивленно уставилась на Васю.

      – О-о-о, – протянула она.

      – Ага, – отозвался Вася.

      Валя понемногу выползала из одеяла. Железная печка быстро согревала настывший за ночь воздух в вагончике. И наконец, она скинула одеяло и, проведя рукой по лицу, потянулась. Вася, глядя на нее, хмыкнул.

      – Как по-писаному… Ну и кто там у вас пел-то?

      – Мартыновна, – ответила Валя. – Она этих песен знала уйму.

      – Откуда?

      Валя пожала плечами. Волосы у нее были всклокочены, как у льва грива или у рокера с бодуна. Вася отвернулся.

      – Фуджик, – позвала Валя, когда они уже пили вчерашний разогретый чай. – Крилю не ругай, а?

      – Какого?.. – спросил Вася и вдруг сообразил. – Патриарха?

      – А то буду крыть твоего Буку.

      Вася засмеялся.

      – Ну и пожалуйста. Они уже померли. И полиция их не охраняет, как твоего Крилю. Хотя охранять его должны серафимы шестикрылые. Нет – полицейские с автоматами, как босса политического, а не батюшку. Хыхы!.. Ладно, Вальчонок! Жизнь покажет, кто, чей патриарх прав. Но только фишка-то в чем? В том, что… Ну, не будем об этом. А то еще ляпнешь.

      – Скажи, не ляпну.

      – Ляпнешь.

      – Не-а.

      – Да-а. Все!

      Когда они доели батон и весь сахар и допили настоявшийся за ночь горький чай, Вася встал и надел свое пальто с цигейковым воротником. А Валя заупрямилась. В теплом вагончике разомлела и не хотела куда-то еще идти. Вася ее убеждал, что идти просто необходимо. Иногда надо ради большой свободы придушить маленькую. Валя хныкала, она вообще ни о чем ни с кем не договаривалась, спала, а проснулась уже здесь, а раз Вася о чем-то договаривался, то и пусть сам теперь отвечает. Вася отвечал, что им здесь необходимо пожить до половодья и перелетных птиц, скопить деньжат и двинуться дальше, в теплые края.

      – Птицы сюда, а мы отсюда?

      – Да. Поменяемся местами проживания.

      – Нет, не пойду.

      Вася плюнул и пошел один.

      В краснокирпичном здании был гараж и там копался в тракторе какой-то мужик в измазанном комбинезоне. Вася поздоровался. Тот посмотрел на него и ответил. Вася с изумлением узнавал в нем вчерашнего Бориса Юрьевича.

      – Ну что, устроились? – спросил Юрьевич.

      Вася кивнул.

      – А