Голубиная книга анархиста. Олег Ермаков

в пакет, достала пачку прокладок.

      – Хотел тебе «Шанель номер пять» приобрести, – сказал Вася. – Но… там не оказалось… нужного номера.

      – Мне? – пробормотала Валя растерянно.

      – Да, – ответил Вася. – На дворе двадцать первый век, а ты как Маугли. Хотел приобщить тебя к западной цивилизации… Но еще приобщимся. Пути, как говорится у вас, неисповедимы. Добраться до свободной страны, а там можно и в Париж уехать.

      – В Париж?

      Валино лицо растянула печальная и недоверчивая улыбка.

      – А что? – продолжал Вася, берясь за ложку. – …Остыло, зараза!.. Поедем, попросим политического убежища, издадим нашу керосиновую поэму. Заживем, как хемингуэи. Будем шляться по кабачкам, заберемся на Монмартр, пройдемся по Елисейским полям.

      – Елисейским?

      – Ну… Правда, вот Борис Юрьевич предлагает нам здесь строиться и жить…

      – Нет, Фасечка, нет! – с жаром воскликнула Валя.

      – Нет? А он говорит, домик срубим.

      – Не нужен нам домик здесь!

      Мерцающие в сумраке глаза Вали были огромны.

      – А где? На Елисейских полях?

      Валя тут же кивнула. И Вася начал смеяться.

      – Уйдем отсюда, Фасечка, – попросила Валя.

      – Уйти-то всегда можно. А можно и пожить.

      – Нет, нельзя, Фасечка, ну никак нельзя, не надо.

      – И что это тебе вдруг так загорелось? – спросил Вася, глядя на Валю.

      Валя молчала, насупившись, мешала ложкой рис…

      – Что случилось-то?

      – Ничего, – сказала она. – Только… новозеландцев вот жалко. А этот их терзает.

      – Эдик сам жертва, – сказал Вася.

      Валя посмотрела изумленно на него.

      – Нет, побыть здесь еще и ничего бы, – рассуждал Вася. – Затеряться в просторах лесов и полей. Может, там чего и произойдет за это время. Очнутся от сна Морозки. Ведь он, как Морозко, наслал чары. И одурелый народ только кивает сомнамбулически, как болванчик китайский. Есть такой китайский роман «Сон в красном тереме». А теперь – русский вариант сна. Перевод на язык осин и кваса. Усадил Россию, как дурочку, в санки, запряженные свиньями и собаками, и та гогочет, а стервы в телеящике орут про тройку Гоголя. И всех уверяют, что в сундуке в санках позади дурочки – алмазы. А там сюрприз будущего! Пырхнет в небо воронами, хых! И нету. Ни Морозки, ни алмазов, ни будущего. Только казаки в косматых папахах да штанах с лампасами. Матрешки. Водка. Медведь в зоопарке. Поп в рясе на «мерседесе». Бутафория Святая Русь, а больше ничего.

      Валя нехотя ела, глядя во все глаза на Васю. И тот вдруг встряхнулся, как будто в себя пришел.

      – Проклятье!.. Но о нас теперь знают на твоем Соборном холме. Я встретил, кажется, твоего Мюсляя.

      В сумраке лицо Вали начало бледнеть. Вася описывал внешность того человека в растрескавшейся кожанке и вытертых до белизны на коленях джинсах и его спутницы. Валя молча кивала.

      – Так точно – он? – спросил Вася.

      Она кивала.

      – Вот дерьмо-то, – бормотал Вася. – Конечно, можно и послать его подальше. Или хочешь к нему вернуться?

      Валя в отчаянье замотала