Голубиная книга анархиста. Олег Ермаков

потребовал он и снова взялся за весла. – Уноси, уноси нас, река.

      И она их уносила.

      А вскоре, оглянувшись, они увидели в ночи сполохи, как будто где-то там приземлилась летающая тарелка и стала шарить прожекторами. Это были лучи фар. Что это было, кто знает. Может, какие-то охотники на джипах куда-то ехали, а может, на ферме поднялась тревога. И Вася налег с новой силой на весла. Валя посмотрела вверх и указала рукой на прорвавшуюся сквозь облака звезду. Вася тоже задрал голову. И Валя тихонько запела:

      – У раю пресветлого / Пролегала путь-дороженька. / Шли-пошли два ангеля, / За собой ведут душу грешную, беззаконную…

      Вася шмыгнул носом.

      – А мне и снились два таких джентльмена в костюмах, при галстуках, сопровождали меня в полете.

      – Денноет ангиль проглаголовал: «Что же ты, душа, мимо раю прошла, / Да во рай не зашла? / Али ты, душа, за скупостью, / Али за глупостью, / Али за спесью, душа, / Али за гордостью?» – напевала Валя.

      – Ну, ну, давай, пой дальше-то. Бурлаки на Волге чего пели? Чтоб легче было. Пой, Вальчонок. Ученые доказали, что песня нейтрализует страх. И точно… хых… По лесу идешь и насвистываешь.

      И Валя напевала под плеск весел:

      – Ничего-то душа не ответила, / Денноет ангиль проглаголовал: / «У нас во раю хорошо житье, / Хорошо житье, житье доброе: / Травы-те растут шелковые, / Цветы-то цветут лазоревые; / У раю стоят древа кипаристовые, / На древах-то…»

      Что-то бултыхнулось в черную воду, и Валя замолчала. Вася перестал грести. Слушали. Вода тихонько плескалась у лодки. Вася вытер лицо рукавом, скинул пальто и взялся за весла.

      – …На древах-то сидят птицы райские / И поют стихи херувимские; / Во когтях-то держат дела добрые, книги златые, / Читают оне страсти-ужасы.

      – Хичкок какой-то! – выпалил Вася возбужденно.

      – В раю душенька взвеселилася, / Со… с женихом обручалася, / Золотым венцом венчалася.

      Вася снова перестал грести.

      – Как же это? Там же в начале про душу грешную? Беззаконную? И в рай?

      – Да, – ответила Валя.

      – Где логика?

      – Там все не так, все по-другому, – сказала Валя.

      – Бессмысленно как-то, – пробормотал Вася и налег на весла. – По Бакунину, короче, христианство есть безусловное нарушение здравого смысла…

      Черная река уносила их в неведомую ночь. Иногда Вася переставал грести и прислушивался. Уже нельзя было различить лая. И никаких иных звуков не слышно было, кроме плеска и дыхания реки. Вася снова греб, молотил пластмассовыми лопастями по воде. Они долго плыли. И уже ночь начала таять, тьма редела. Проступали очертания берегов. И тут Вася увидел на коленях Вали кролика.

      – Вот дерьмо-то! – воскликнул он. – Вальчонок, откуда это?

      – Я взяла, – сказала Валя. – За пазухой несла.

      – Зараза, да на кой черлт он нам? Это же обуза!

      – Это Бернард, Фасечка, – ответила Валя.

      – Берлнарлд? Хыхыхы, – просмеялся Вася. – Откуда ты знаешь?

      – Из сна. Мне приснилось.

      – Это же имя какое-то… ну, католическое, из враждебного лагеря. Антиправославное.