Разбойник Чуркин. Том 3. Возвращение. Н. И. Пастухов

ногами и под полозьями саней, проезжавших по улице. Каторжник поднялся с логовища чем свет и отправился на Конную отыскивать покупателей на своих лошадок. Ему не долго пришлось хлопотать о них: нашёлся какой-то барышник и охотно согласился следовать за Осипом.

      – А дороги твои лошади будут? – спросил барышник у Осипа.

      – Увидишь и сам скажешь, чего они стоят, – ответил тот, – они не мои, а хозяйские, – прибавил он.

      – Какой масти?

      – Серые, яблоками, семилетки, не больше. Одно слово, – купеческие.

      – Ты гляди, любезный, не шебарши, если я буду торговаться, – от хозяина ничего не получишь, а я четвертную дам, если выгодно куплю.

      – Моё дело сторона, покупай, как знаешь.

      – То-то, гляди, за магарычём дело не станет, – говорил барышник, подходя к постоялому двору.

      – Ты уж совсем с санями и сбруей покупай, нам то и другое не нужно.

      – Сами-то, знать, пешком из Ирбита пойдёте?

      – Нет, мы здесь на житьё останемся.

      – Ну, это дело другое.

      Они вошли на двор и направились к лошадям; барышник как увидал их, так и затрясся, поглядел их зубы, обошёл кругом и спросил:

      – Какова цена?

      – Не знаю, сколько посулишь.

      – Катюху с четвертной за каждую, цена решительная, поди и скажи своему хозяину.

      Осип молча отошёл от лошадей и поплёлся к своему атаману.

      Войдя в комнату, он застал его ещё спящим; чуткое ухо разбойника услыхало шаги человека; он открыл глаза и, увидав перед собою каторжника, спросил у него:

      – Ты что?

      – Пора, Василий Васильевич, вставать, я покупателя на лошадей привёл, выйди к нему и поторгуйся.

      – А ты без меня разве не можешь продать их? – потягиваясь, сказал Чуркин.

      – Без твоей воли я не смею.

      – Ну, сколько же он даёт за пару?

      – Двести пятьдесят целковых посулил, и то с санями и сбруей, – больше не дает.

      – Ну, поди, получи с него деньги и отдай лошадок.

      – Дёшево, кажись, за эту дену: по крайности триста рублёв надоть взять, кони-то вдвое дороже того стоят.

      – Не дорого достались они нам, и не больно жаль. Кто их покупает?

      – С Конной барышник какой-то.

      – Пусть его владеет, бери поскорей деньги, а то, пожалуй, спятится, – проговорил разбойник, подымаясь с постели.

      – Ладно, а я всё-таки с ним поторгуюсь.

      – Ну, там как знаешь.

      Осип вышел; Чуркин оделся, сходил в общую избу, сполоснул своё лицо и утёр его грязным полотенцем, висевшим у рукомойника, попросил подать себе самовар и возвратился в свою комнату.

      – Как там дела-то? – спросил барышник у подошедшего к нему каторжника.

      – Да что, хозяин за ту цену, какую ты даёшь, продать лошадей не соглашается, – ответил тот.

      – Где он сам-то, как бы его повидать?

      – Спит ещё, на постели потягивается.

      – За сколько же ему продать желательно?

      – Говорит, меньше, как за четыре сотенных, не отдаст.

      – Боек он оченно, пусть поищет таких дураков, которые дали бы ему эту цену, – нахлобучив чуть не