Актёрский роман. Михаил Белозеров

ухмылка, мол, вначале выпивка, а потом всё остальное, то бишь дружба и сантименты.

      – Сам виноват, у нас приличное заведение, – мрачно ухмыльнулся Базлов, покручивая свои знаменитые усы.

      – Только грязную водку за «графа» выдают, – посетовал Кольский.

      – Кто бы жаловался, – прогудел Базлов. – Небось одну бормотуху трескаешь?

      – Что надо, то и трескаю, – угрюмо буркнул Кольский, размазывая по лицу кровь и сопли.

      Когда-то его звали Иваном Коряжкиным из Мончегорска. Но для балета такое имя, а тем более фамилия, не годились. Возник Ингвар Кольский. Сам Базлов происходил из семьи офицера подводного флота, и всё детство и отрочество провёл в Североморске. А познакомились они на вступительных экзаменах в Москве.

      – Подхалтурил, что ли? – добродушно поинтересовался Базлов, подталкивая ему тарелку с салфетками.

      – Не твоё дело, – всё ещё ерепенился Кольский, остывая медленно, как чайник.

      Подобные стычки у него порой случались по нескольку раз на дню, и он воспринимал их как естественное течение жизни. «Город – это джунгли», – говорил он обычно.

      Базлов вызвал официанта и заказал двойную отбивную с кровью в расчёте на вечно голодный желудок Кольского, ибо пьяный Кольский – ещё то зрелище.

      И вдруг ему так захотелось кому-то поплакаться в жилетку, так захотелось излить душу, что он не удержался.

      – Влип я, Ингвар, – сказал Базлов, с брезгливостью наблюдая, как Кольский вливает в себя арманьяк, словно водку.

      Однако под рукой больше никого не было, а Ингвар будет молчать как рыба – проверено годами.

      – Дашь денег? – спросил Кольский, не слушая Базлова и прекрасно понимая, что в таком состоянии Базлов мягок и податлив.

      – Конечно, – спохватился Базлов, – этого хватит, – и протянул «пятёрку».

      Кольский с жадностью засунул купюру в карман, похлопал по нему и укорил:

      – Мог бы и расщедриться.

      Долгов он никогда не отдавал, а Базлов не требовал. Он платил ему за классовое расслоение, в котором они оказались, и считал это справедливым. Впрочем, Кольский на многое и не претендовал, запросы его были минимальны. Свобода – вот что вело его по жизни, поэтому он презирал Базлов за его банк и рестораны, за тяжким и грязный труд по пересчитыванию банкнот.

      – Получишь столько же, если не напьёшься, – сварливо возразил Базлов.

      Они знали друг друга целую вечность, и им не надо было расшаркиваться и прислушиваться к внутреннему голосу. Когда-то, в общежитии «Гжель», они точно так же клянчили деньги у друг друга, но тогда суммы были абсолютно смешными. А ещё с Ингваром можно было не лукавить, в отличие от Анина, с которым надо было держать ухо востро.

      – Так чего там насчёт «влип»? – сообразил Кольский, что суть их встречи не в пустопорожнем разговоре.

      – Да с нашей звездой! – в сердцах воскликнул Базлов и дёрнул себя за левый ус, тем самым здраво полагая, что болтать лишнее вредно.

      – С Аниным,