Мертвая топь. Денис Петришин

грибами.

      – Бандитов супротив бандитов… – задумчиво повторила Малка, неуклюже переваливаясь через громадное бревно. – Это как приручить волков для охоты на волков?

      – Хуже. Волка хотя бы можно приручить.

      – И что теперь будет?

      – Война теперь будет.

      – Зараза! Вот же сумасшедшее говно этот ваш… как там его?.. Хольгер?

      – Нет, Хольгер не безумен.

      – Ах, ну да! Конечно же! Я и совсем забыла! Отнимать, убивать и насиловать – это такие забавы у вояк. Просто развлечение.

      Рогдар внезапно остановился и упер в нее проницательный взгляд. Она растерялась и невольно попятилась. Вздрогнула, наткнувшись ногами на гнилой пень. По спине пробежалась холодная волна мурашек. Отшельница непроизвольно сглотнула.

      – Ты прячешься на отшибе и ничего не знаешь об этом мире. Взгляни вокруг: ты живешь среди зверей и лесов. Здесь всё подчинено своим законам. Людской мир не таков. В нем не вожаки творят всю грязь, а люди, потакающие их прихоти. Они ли не безумны, когда ради процветания вожака омывают руки свои в грязи, крови и дерьме? А он лишь довольствуется сладкими плодами. Ибо умен и хитер, а не безумен.

      Малка недоуменно таращилась на него большими глазами. Рогдар поправил связку шкур и двинулся дальше. Мгновение помедлив, Малка торопливо последовала за ним.

      – Как волки, честное слово, – буркнула она.

      – Как люди.

      – Не любишь ты людей.

      – Хороших люблю, плохих – нет.

      – Не много я знавала людей. Только вот хороших среди них совсем не было. Кроме тебя.

      Резко остановился, сделал четкий знак рукой, и Малка замерла, словно вкопанная. Набежал холодный ветер, нагоняя снежную крошку. Рогдар смахнул с головы меховой капюшон, напряженно прислушался, задержал дыхание.

      – Слышишь?..

      Малка напряглась. Сквозь колючий шелест слабо пробивался отдаленный шум. Она юркими прыжками пробежала немного вперед, взметнулась на поваленное бревно и, прислушавшись, тревожно повернулась к Рогдару.

      Его лицо мертвецки побледнело. При виде его изменившегося облика ее вдруг обуял непреодолимый всепоглощающий страх, который расползался по телу мелкой лихорадочной дрожью.

      Он сбросил добычу и со всей скоростью рванулся в сторону Пскова. Стремительно летел мимо деревьев, напролом пробиваясь через ощетинившиеся заросли. Вскипевшая кровь стучала в висках, сердце бросалось на ребра, дыхание срывалось до глухой хрипоты.

      Оскалив стиснутые зубы, он выбежал к пологой кромке леса и, тяжело, надрывно дыша, остановился, обмер, оцепенел. Мертвенный ужас блеснул в застывших глазах, в которых отражалось багряное марево полыхающих предместий. Густой дым заволакивал черной гарью свирепое войско викингов, стоявших у ворот Пскова.

      В городе бесилась суета. Ополченцы вскрывали ящики со стрелами, снаряжали луки, хватали связки с дротиков и спешили на стены. Дым тающих в огне предместий заволакивал улицы, душил и разъедал глаза. Викинги не шли на приступ: они стояли неподвижным