Овод. Этель Лилиан Войнич

проговорил матрос. – Идите следом за мной и, главное, молчите.

      Он вскарабкался на палубу громоздкого темного чудовища, поругивая тихонько «неуклюжую сухопутную публику», хотя Артур, всегда отличавшийся ловкостью, меньше чем кто-либо заслуживал такой упрек. Поднявшись на корабль, они осторожно пробрались меж темных снастей и блоков и наконец подошли к трюму. Матрос тихонько приподнял люк.

      – Полезайте вниз! – прошептал он. – Я сейчас вернусь.

      В трюме было не только сыро и темно, но и невыносимо душно. Артур невольно попятился, задыхаясь от запаха сырых кож и прогорклого масла. Но тут ему припомнился карцер, и, пожав плечами, он спустился по ступенькам. Видимо, жизнь повсюду одинакова: грязь, мерзость, постыдные тайны, темные закоулки. Но жизнь есть жизнь – и надо брать от нее все, что можно.

      Скоро матрос вернулся, неся что-то в руках, – что именно, Артур не разглядел.

      – Теперь давайте деньги и часы. Скорее!

      Артур воспользовался темнотой и оставил себе несколько монет.

      – Принесите мне чего-нибудь поесть, – сказал он. – Я очень голоден.

      – Принес. Вот, держите.

      Матрос передал ему кувшин, несколько твердых, как камень, сухарей и кусок солонины.

      – Теперь вот что. Завтра поутру придут для осмотра таможенные чиновники. Спрячьтесь в пустой бочке. Лежите смирно, как мышь, пока мы не выйдем в открытое море. Я скажу, когда можно будет вылезть. А попадетесь на глаза капитану – пеняйте на себя. Ну, все! Питье не прольете? Спокойной ночи.

      Люк закрылся. Артур осторожно поставил кувшин с драгоценной водой и, присев у пустой бочки, принялся за солонину и сухари. Потом лег на грязный пол и в первый раз с младенческих лет заснул, не помолившись. В темноте вокруг него бегали крысы. Но ни их неугомонный писк, ни покачивание корабля, ни тошнотворный запах масла, ни ожидание неминуемой морской болезни – ничто не могло потревожить сон Артура. Все это не беспокоило его больше, как не беспокоили его теперь и разбитые, развенчанные идолы, которым он еще вчера поклонялся.

      Часть вторая

Тринадцать лет спустя

      Глава I

      В один из июльских вечеров 1846 года во Флоренции, в доме профессора Фабрицци, собралось несколько человек, чтобы обсудить план предстоящей политической работы.

      Некоторые из них принадлежали к партии Мадзини и не мирились на меньшем, чем демократическая республика и объединенная Италия. Другие были сторонники конституционной монархии и либералы разных оттенков. Но все сходились в одном – в недовольстве тосканской цензурой. Известный профессор Фабрицци созвал собрание, в надежде, что, может быть, хоть этот вопрос представители различных партий смогут обсудить без особых препирательств.

      Прошло только две недели с тех пор, как папа Пий IX, взойдя на престол, даровал столь нашумевшую амнистию политическим преступникам в Папской области, но волна либерального восторга, вызванная этим событием, уже катилась по всей Италии. В Тоскане папская амнистия оказала воздействие даже на