Хроники Известного космоса (сборник). Ларри Нивен

чуть больше половины атмосферы Земли. Парниковый эффект ослабеет, и температура сделается пригодной для жизни. Надо только снизить силу тяжести на Венере почти до нуля на пару недель, и все получится само собой.

      Вся чертова Вселенная только и ждет, когда мы наконец откроем антигравитацию.

      – Доброе утро, – произнес Эрик. – Что-нибудь придумал?

      – Да. – Я поднялся с кровати и добавил: – Только не доставай меня вопросами. Узнаешь по ходу дела.

      – Завтракать не будешь?

      – Пока нет.

      Я один за другим надел космические доспехи, словно рыцарь короля Артура, и отправился за ведрами, но сперва натянул перчатки. Температура в холодильнике приближалась к абсолютному нулю.

      – Это обычный лед, – сообщил я, подняв ведра. – Выпусти меня.

      – Не выпущу, пока не объяснишь, – проворчал Эрик.

      Тем не менее двери отворились.

      Я вышел на крыло и принялся откручивать правую панель номер два.

      – Эрик, вспомни об испытаниях пилотируемого космического корабля. Прежде чем запустить в него людей, все детали проверяют по отдельности и в сборе. И все же, если что-то не работает, оно либо сломалось, либо его не протестировали как следует. Так?

      – Звучит разумно, – сухо отозвался он.

      – В нашем случае поломок нет. Обшивка корабля в полном порядке, и оба двигателя просто не могли одновременно выйти из строя. Следовательно, что-то не протестировали как положено.

      Я открыл панель. Лед в ведрах тихонько бурлил, соприкасаясь со стеклянными стенками. Голубоватые ледышки потрескались от внутреннего давления. Я опрокинул одно ведро над лабиринтом проводов, контактов и реле. Лед раскрошился, и я смог закрыть дверцу.

      – Прошлой ночью мне пришла в голову мысль. Кое-что действительно не проверили. Все детали корабля побывали на испытательном стенде при венерианских температуре и давлении, но не корабль в целом. Он слишком велик.

      Я перешел на левое крыло и открутил панель номер три в задней кромке стабилизатора. В ведре уже наполовину была вода, наполовину мелкие льдинки. Я выплеснул их на корабль и закрыл дверцу.

      – Твои контакты закоротило от жары, или от давления, или от их сочетания. С давлением я ничего поделать не могу, зато могу охладить реле льдом. Скажи, какой двигатель оживет первым, и мы будем знать, какая панель нам нужна.

      – Хоуи! Ты, вообще, представляешь, что может случиться с раскаленным металлом от холодной воды?

      – Он может потрескаться. Тогда ты потеряешь контроль над двигателями… совсем как сейчас.

      – Гм… Ты прав, напарник. Но я все равно ничего не чувствую.

      Я вернулся к шлюзовой камере, размахивая ведрами. Как бы они не расплавились! Впрочем, я пробыл снаружи не так уж и долго.

      Сняв скафандр, я начал наполнять ведра заново, когда Эрик сказал:

      – Чувствую правый двигатель.

      – Насколько хорошо? Контроль полный?

      – Нет. Не улавливаю температуру. Хотя стоп, погоди. Хоуи, все в порядке.

      Я