Монолог последнего чучуны (сборник). Окат Бэй

всякого этого… Вообще-то, уже привыкаем. Нам ли не привыкать. Жаль, что они сравнили нас, стойбище наше, со своим космическим кораблем, если такой у них есть. У нас каталогов с библиотекой нет, да и уже все позабыли школьные знания… Но благодаря ИМ районные власти обещают помочь с ровдугой из Канады и хорошим электродвижком из Японии. Может, и помогут.

      P. S. Записки корреспондента на этом листке обрываются. Рукопись почему-то была спрятана под линолеумом в кабинете редактора газеты. Записки обнаружены во время перестройки кабинета.

      Остальные листки до сих пор не обнаружены.

      Точка зрения корреспондента и публикатора могут не совпадать с точкой зрения ИХ, парткома и читателей.

      ПУБЛИКАТОР.

      Перевод автора

      Четыре желания

      К унэну[4], что приютился в устье маленькой речки, впадающей в Ледовитый океан, подплывала моторная лодка.

      Бабушка, впервые увидевшая моторную лодку, быстро несущуюся со стороны океана, удивилась, и в то же время – испугалась. Хоть и прожившая восемьдесят лет на свете, набожная, она также была охвачена поголовной болезнью всех – боялась врагов, о которых много говорили и которыми пугали даже грудных детей. Но возраст и вера в силу праведной жизни, которую всегда вела, взяли свое. Она боялась лишь за внука Эдилвея.

      Моторка пристала к видимому из унэна причалу, представлявшему собой лодку-ветку да вешалу для сетей и юкол, и гости ступили на берег. Испуг испугом, а гость – святой человек!

      Бабушка, на всякий случай, спрятала внука за бугорком, что был позади унэна и наказала сидеть тихо.

      Обед для сына с невесткой, которые уехали ставить сети на озере, уже сварился. Бабушке только и осталось, что вытащить из котла рыбину, налить в кружки бульон, нарезать юколы.

      Когда она вышла к гостям, те уже подходили к унэну и на своем языке, перебивая друг друга, шумно спорили. «Вот и конец… – подумала Бабушка. – Не по-якутски и не по-русски, да и совсем не по-северному говорят… Пронеси, Господи, Сус Киристос!»

      – День добрый, бабушка-хозяюшка! – вдруг по-русски заговорил Чернобородый, протягивая правую ладонь для рукопожатия.

      – Ґтүө күнүнэн, эбээ![5] – как бы переводя Чернобородого, сказал по-якутски Усатый, тоже протянув руку.

      – Дыраастуйте! – обрадовалась бабушка, поочередно пожимая руки гостей. Услышав знакомые слова, она облегченно вздохнула: «Наши!»

      – Хайа омук буолаҕыт?[6] – спросил Усатый, больше похожий на северянина, – Эвенил бисэл?[7]

      – Э-этни, юкагирал бисэл![8] – ответила бабушка бойким и радостным голосом, услышав вообще знакомую речь. Она показала в сторону океана. – Суу олдыкан туурдук бисэл?[9]

      – Элэ-эн, самурчинуй… хэ-хэ, йуорпуран эурэй экспедиция чии нодьэли?[10] – вдруг, окончательно ошеломив Бабушку хорошей юкагирской речью,

4

Унэн – яранга

5

Ґтүө күнүнэн, эбээ! (якут.) – С добрым днем, бабушка!

6

Хайа омук буолаҕыт? (якут.) – Какой народ представляете?

7

Эвенил бисэл? (эвенск.) – Вы эвены?

8

Э-этни, юкагирал бисэл! (эвенск.) – Нет, мы юкагиры!

9

Суу олдыкан туурдук бисэл? (эвенск.) – Вы рыбачите там?

10

Элэ-эн, самурчинуй… йуорпуран эурэй экспедиция чии ҥодьэли (юка- гир.) – Нет, мы заблудились… По тундре ездим, в экспедицию.