Монолог последнего чучуны (сборник). Окат Бэй

всухомятку свои ремни и отвечают:

      – Ты, давай, лопай – а не то отнимем. На жратву-то, нам выделяют одного оленя на месяц, вот и делим…

      Понял я их. Да чего не понять-то: сколько лет рядом с ними живу. Жалко стало их, помочь решил. Рукава закатал, две мозолистые руки вперед вытянул и, глядя на большой котел, с полной уверенностью в успехе крикнул:

      – Да будет мясо-о!

      Котел качнулся, а мяса – нет! А пастухи уже ножи приготовили…

      Тут, опять, слава мне, проснулся. Сердце брыкается в груди как испуганный олененок…

      Полежал. О своей жизни поразмышлял: никому не нужной она оказалась. А ведь, сколько же таких, как я? Наверное, миллиарды! Вкалываешь всю жизнь, а придет смертный час – ни оленя, ни сетей, ни даже своего дома нет, чтобы потомкам оставить… Бомж, иначе не скажешь. Но – трудящийся!

      Лежал так: поразмышлял, повздыхал. Подушку поправил.

      …Еду на «Буране». Вижу, Господь стоит. Руку поднял, голосует. Остановился. А Он сел на «Буран» и ухватился за меня.

      – Куда? – говорю: – Это не такси!

      – Ишь, сердитый какой? – удивленно рокочет Господь в затылок. – Как что – сразу «Дай Бог», а не нужен – слазь?

      – Сердит я, Боже – говорю, – чего это Вы отправили меня транзитом на свое место, не посоветовавшись со мной? Я ведь не смог голодающим помочь!

      Рассмеялся тут Господь, ну, прямо трактор завелся:

      – Да будет тебе сила и великие способности мои! – так торжественно говорит Он и протягивает мне перстень. – Носи и пусть тебе поможет! – говорит.

      Взял я перстень: черный такой, иссиня-черный, усеян звездочками. А в середине – Земля. Крутится сама по себе. СССР увидел, Германии видны. Нажал одну кнопку, вижу: увеличивает. Во-он Буш из Белого Дома выбегает к машине. Потом (по разговору понял) чукчей показывали. Потом тундра моя появилась. Гляжу, парень с девушкой – пастухи, земную радость испытывают.

      – Вы, Господь, и такое наблюдаете? – спрашиваю, повернувшись к нему.

      Гляжу, пунцовый стал лицом, глазками заморгал.

      – Не стыдно, а? – спрашиваю еще раз. – Так можно ведь любого шантажировать! Не-ет, бери, Господь, перстень. Мне без него проще жить будет!

      Слезает Он с «Бурана» и показывает это… это… лакированную, с разноцветными этикетками, модель этой…

      Короче, проснулся я, «включил» свое электричество – свечу: шкурки висят, из окошка выглянул – мой «Буран» стоит…

      Лег опять. Признаюсь, что эти странные сны вперемежку с недосыпаниями порядком мне надоели и вконец расшатали нервную систему. «Ладно, – думаю, – умертвлю-ка парочку-другую нейронов в мозгу, особо возбудимых. Зато спать буду без эксцессов. Проверено уже».

      Решено – сделано. Выпил стакан НЗ водки и лежу. Жду.

      Увы, сон улетел. Наверное, нейроны умирать не хотят. О жизни в масштабах Земного шара стал думать, об устройстве мира, о несправедливостях и, понятное дело, о номенклатуре. И о Господе тоже не забыл. Оказывается, и он – в номенклатуре!

      – Ээ,