На пути к истине (сборник). Фаниль Галеев

театр был просто великолепен. Паркетные полы, мраморные колонны, ярко сверкающие люстры. Настоящее обилие рисунков и света…

      В фойе Шамсиева встретил высокий, элегантно одетый мужчина.

      – Добро пожаловать! – любезно улыбнулся он, сверкнув сквозь усы двумя рядами золотых зубов. – Будем знакомы, Яков Борисович Шейнин, заместитель директора театра. Сергей Васильевич звонил недавно… У вас, кажется, ложа. Я провожу вас.

      Не привыкший к излишнему вниманию, Шамсиев отказался было от его услуг, но замдиректора, повернувшись к выходу, откуда шли вереницей посетители, вдруг засуетился и сказал чуть взволнованно:

      – О, простите, ради бога! Мы пригласили сегодня одного нашего старейшего работника… Вон он как раз идёт. Подождите минутку, пожалуйста. Я вернусь сейчас, только встречу его.

      Виновато улыбнувшись, он заторопился к выходу.

      Шамсиев увидел, как замдиректора, встретив высокого сутуловатого человека с длинными седыми волосами, бледным худым лицом, одетого в строгий тёмный фрак, обнял его, расцеловал.

      Он понял, что это был Борин.

      Встреча и знакомство с бывшим главным режиссёром театра здесь, в эту минуту, никак не входили в планы следователя, и он, не задерживаясь более, быстро поднялся наверх, отыскал свою ложу, где уже сидело с десяток зрителей, и занял предназначенное ему кресло.

      Ложа зависала над партером, давая возможность рассмотреть находившихся там зрителей, и лучшего места для наблюдения за всем, что происходило в театре, Шамсиев и не пожелал бы.

      Борин появился минут через десять в сопровождении того же замдиректора. Какой-то неуверенной, шаткой походкой он прошёл вперёд и, благодарно кивнув своему спутнику, занял одно из боковых кресел в первых рядах партера.

      Шамсиеву был хорошо виден его профиль: крутой лоб, густые седые брови, тонкий орлиный нос, чуть выдающаяся вперёд нижняя губа.

      Убедившись, что Борин остался доволен, замдиректора повернулся к ложе, где сидел Шамсиев, и, встретившись с ним взглядом, улыбнулся, кивнул по-свойски и уселся в кресло позади Борина.

      В зале медленно погас свет. Словно надвигаясь откуда-то издалека, всё нарастая, зазвучала цыганская хоровая песня, а из-за занавеса на авансцену, выхваченную из темноты яркими лучами прожекторов, вышли молодой чернокудрый цыган в малиновой рубашке и красавица-цыганка в тёмно-вишнёвом, расклешённом платье, с букетом алых роз в руке. После небольшого тёплого приветствия, обращённого к зрителям, цыганка, зорко всмотревшись в зал, улыбнулась своими большими сочными губами и заговорила чуть вкрадчивым, обещающим приятную неожиданность голосом:

      – Я прошу минутку внимания, дорогие зрители! На сегодняшний спектакль к нам пришёл наш давний, наш любимый друг, талантливый артист, ветеран театра, известный режиссёр Илья Ефимович Борин. Коллектив артистов театра «Ромэн» горячо приветствует нашего дорогого гостя и выражает ему самые добрые, самые искренние чувства.

      Спустившись в зал, цыганка подошла к стоявшему