На пути к истине (сборник). Фаниль Галеев

между тем, изменив тон, тихо и вкрадчиво подбираясь к нему, молвила с нежным укором:

      – Ты выпил чуток?

      – Да, немного коньяку.

      – Кажется, у тебя музыка?

      – Это видеомагнитофон. Смотрю тут один фильм…

      – А женщина? Она тоже там, с тобой рядом? – В голосе её послышалась то ли ирония, то ли искренняя, накопившаяся за время разлуки ревность, трудно было различить. – Ты, наверное, не теряешься там, нет-нет да и скрашиваешь чем-то пикантным своё одиночество. Понимаю, понимаю…

      – Не болтай чепуху, Валентина. Ты же прекрасно знаешь, это не в моих правилах. Тебе просто повезло, я слишком занятой человек и у меня нет времени предаваться всяким утехам. И если уж говорить начистоту, то у меня, наверное, гораздо больше оснований иметь сомнения на этот счёт. Когда я звонил, дочь была дома одна, опять появилась Анжелика…

      – Ну что ты пристал к этой Анжелике! Нельзя посидеть с подругой, посплетничать чисто по-женски, отвести душу! Я не понимаю тебя в последнее время, Булат. Ты то и дело подозреваешь меня. Скажи, чего ты хочешь?

      – Ничего. Ровным счётом ничего.

      – И тебе нечего сказать мне?

      Шамсиев промолчал.

      – Тогда до свидания…

      Частые гудки на конце провода возвестили о конце их разговора.

      Вздохнув, Шамсиев положил трубку и, отключив видеомагнитофон, вернулся на прежнее место.

      Жена. Чего она добивается от него? Хочет, чтобы он бросил работу, сидел безвыездно в Москве? Или просто решила перейти от защиты к наступлению, пытаясь смазать свои грехи? А может, она просто задалась целью сломать его, сделать невыносимой и так нелёгкую жизнь, протекающую в постоянном напряжении, вдали от дома и семьи?

      Как он устал от всего этого!

      На миг ему представились её глаза, большие, зелёные, слегка подёрнутые влагой, как бы просящие сочувствия и понимания, красивое нежное личико с сомкнутыми в обиде губами, и ему стало жаль её. Но уже в следующее мгновение образ жены словно растворился в пространстве, и в его воображении вновь возникла она, женщина в голубом платье, то ли сама Аристова, ставшая жертвой убийцы и уцелевшая невесть каким образом, то ли незнакомка, удивительно похожая на неё, то ли злой дух, начавший преследовать его, – он уже не разделял их, образы словно сливались воедино, превращаясь в одного человека, неведомого и загадочного, занимающего всё его воображение. И от этого странного совмещения мифа и реальности ему вновь стало как-то не по себе.