Матовая сеть. Книга четвёртая. Ирина Костина

повидать его старшую дочку.

      – Янинку?

      – Да.

      – Тогда тебе, пан, сам бог велел ехать в кабачок пана Стахевича. Потому как Янина его жена.

      У Василия наступило лёгкое помутнение в голове. Жена?!… Вот так новости!… Стоило ли так спешить ему нынче? Пожалуй, лучше сразу повернуть назад.

      Но привратники не замечали его потрясения и охотно напутствовали, как добраться до кабачка пана Стахевича с весёлым названием «Кабан». И даже настойчиво проводили до улицы, откуда с их слов ему «уже будет с пути не сбиться».

      Заведение с вывеской «Кабан», по всему видать, пользовалось в городе доброй репутацией, так как народу в нём было ни мало. Микуров, окинув придирчивым взглядом всё помещение, приметил в дальнем углу освободившийся стол и уверенно обосновался за ним.

      Публика в кабачке собралась шумная и весёлая. Пили пиво, закусывали. Громко разговаривали и хохотали. Пара молоденьких девушек в белоснежных расшитых блузках и голубых юбках с широким подолом шустро сновали между посетителями, разнося большие глиняные кружки с напитками и тарелки, от которых так и веяло самыми соблазнительными ароматами. И тут Василий увидел ЕЁ. Она почти не изменилась, только похорошела. Золотисто-русые волосы были заплетены в две косы и уложены на затылке. Зелёные глаза светились живым огоньком. Она, стоя у бочек с пивом, бойко отдавала распоряжения девицам. Перебрасывалась острыми словечками с посетителями. А руки её, тем временем, быстро откручивали и закручивали краны на бочках, наливая пиво в кружки.

      Затем, отряхнув руки от пены, Янина прошла за деревянную стойку и принялась что-то записывать, царапая мелом по грифельной доске.

      Одна из девиц, наконец, подошла к Микурову, и кокетливо прикусив краешек губы, осведомилась:

      – Чего желает пан?

      Василий положил на столешницу две монеты:

      – Пива. И попроси, чтоб хозяйка сама принесла.

      Девица искоса поглядела на чужака. И, оправив фартук, направилась к хозяйке. Нашептала той что-то на ухо, указывая пальцем в угол, где расположился странный посетитель. Янина не усмотрела в его просьбе ничего зазорного; ей часто приходилось самой обслуживать посетителей, когда в кабачок наведывалось сразу слишком большое количество гостей.

      Поэтому она, ничего не подозревая, наполнила большую кружку свежим холодным пивом и пошла к дальнему столику.

      – Прошу, пан. Ваше пиво. Только что пожарили свиные колбаски. Не желаете отведать…

      И неожиданно осеклась, разглядев гостя. У неё невольно подогнулись колени, и она тихо присела напротив Василия:

      – Матка боска… Или я сплю?… Или… что это?

      – Здравствуй, Янина.

      – Здравствуй, мой ясный пан Василий Микуров. Глазам не верю… Ты ли это?

      – Я, – удручённо кивнул он, – Так изменился?

      – Нет. Разве что ещё лучше стал.

      – И я на тебя любуюсь; такая ты стала красавица. Хозяйка кабачка, – он обвёл глазами помещение, – Славное местечко. По всему видать – прибыльное. Твоё, значит?

      – Наше, – тихо поправила Янина, – Супруга.

      – Замуж