Матовая сеть. Книга четвёртая. Ирина Костина

был всегда одинаков.

      – И скажите Анне Леопольдовне, что она едет со мною, – велела она, поднимаясь.

      После той оказии, что случилась у принцессы с саксонским посланником Линаром три года назад, государыня с племянницы глаз не спускала. Принцесса жила теперь в стенах дворца под неусыпной охраной: ни один её шаг за пределы комнаты, ни один визит к ней или же её к кому-то, не совершались без разрешения тётушки. Удаляясь из дворца, Анна Иоанновна всюду брала племянницу с собой, чтобы та неустанно была у неё на виду.

      Так что теперешнее положение Анны Леопольдовны при дворе вполне справедливо можно было расценить, как тюремное.

      Впрочем, она не сетовала и не бунтовала против такого произвола. Тяжело переболев разлукой с Морицем, принцесса совершенно замкнулась в себе. Полное безразличие стало её постоянной маской; иногда его сменяло раздражение. Анна совсем перестала улыбаться. На ассамблеях и куртагах сидела в полном молчании с опущенным лицом, без движения, напоминая ледяную статую.

      Она утратила интерес к развлечениям и даже редко выходила на прогулки. Её перестали волновать наряды и драгоценности. И, если не было нужды выхода в свет, Анна по нескольку дней подряд пребывала в покоях, не вылезая из постели, не одеваясь и не причёсываясь. При этом не пускала к себе ни камеристок, на даже фрейлин. И не желала ни с кем разговаривать.

      По-прежнему, единственной подругой при ней оставалась фрейлина Менгден. С большим трудом Юлии удалось вернуть себе расположение принцессы после страшной размолвки. Целый год Анна дулась на неё и гнала от себя прочь. Но Юлия с небывалым терпением и покорностью сносила все скверные выходки принцессы и не оставляла её одну.

      Сперва Анна, стиснув зубы, нехотя терпела присутствие Юлии, гневалась и срывалась на неё по каждому пустяку, вымещая обиду за предательство. Но со временем боль поутихла. И между подругами мало-помалу стало постепенно возрождаться прежнее доверие. Пока, наконец, не произошло полное примирение.

      Помирившись с Юлией, Анна призналась ей, что после пережитого душевного потрясения она до ужаса боится оставаться одна в покоях, особенно ночью. И с тех пор Юлия почти не удалялась в отведённые ей комнаты, так как Анна разрешала ей завтракать и обедать вместе с нею, а также ночевать в своих апартаментах; одним словом, быть неотлучно рядом.

      Все эти особенности поведения принцессы, разумеется, бурно обсуждались в дворцовых кулуарах. Придворные за глаза считали Анну Леопольдовну чудаковатой. Были даже такие, кто старался приписать тесным дружеским отношениям принцессы с фрейлиной некий неприличный подтекст. А царевна Елизавета Петровна в своём кругу называла Юлию Менгден «Жулькой», намекая на то, что она, по сути, исполняет роль комнатной собачки при принцессе. И это меткое прозвище быстро распространилось при дворе и накрепко прилипло к фрейлине.

      Принц