Прощай, Германия!. Николай Прокудин

вытаращил глаза на комбата в изумлении, густо покраснел и с возмущением произнес:

      – Но ведь я ваше расписание читаю. Что за пренебрежение к национальным кадрам?

      Комбат сообразил, что взводный брякнул глупость, ведь генерал был нерусским и обиделся на эту последнюю реплику лейтенанта.

      – Виноват, товарищ генерал. Раскильдиев, а ну марш отсюда в парк на технику.

      – Э-э-э, нет, постой, лейтенант. Ты кто?

      – Киргиз…

      – Да я не национальность твою спрашиваю, а должность…

      – Я – командир взвода. Лейтенант Раскильдиев. Временно исполняю обязанности командира второй роты. Ротный в отпуске…

      – Разгильдяй! Ты не временно, а случайно исполняющий обязанности! Доложи мне, лейтенант, кто писал это расписание?

      – Писарь роты, – ответил, улыбаясь во все свои тридцать два зуба, простодушный Раскильдиев. – Писарь русский, он язык знает лучше меня, я часто ошибки допускаю.

      Генерал топнул яростно ногой и воскликнул:

      – Когда я был лейтенантом, я тоже писал с ошибками. Бывало, что и многие слова неправильно писал, порой даже кто-то мог и посмеяться, но я лично делал свою работу! И всем начальникам говорил, что сам пишу. Я кто, по-твоему?

      – Генерал! – буркнул Раскильдиев, оглядев с ног до головы начальника, от папахи до начищенных блестящих сапог.

      – Я спрашиваю, дорогой мой, ты как думаешь, кто я по национальности?

      Раскильдиев посмотрел внимательно в лицо генерала еще раз и сделал предположение:

      – Нерусский?

      Генерал даже подпрыгнул от возмущения.

      – Нет такой национальности – нерусский! Я армянин! Разве по моей фамилии непонятно, кто я?

      – Аслонян или Ослонян? – вновь тихо произнес лейтенант и решил, видимо, пошутить, да вышло неудачно. – Э-э-э… Ваша фамилия от осла или слона происходит?

      – У-у-у! – взвыл генерал и затопал ногами. – Конечно, от слона! Сам ты от осла! Обезьяна – сын осла! Ты издеваешься надо мной?

      Сам того не желая, лейтенант нечаянно обидел генерала, затронул больную тему с фамилией. Но и Раскильдиев обиделся на обезьяну и густо покраснел. А генерал Ослонян тем временем подпрыгнул на месте, выхватил приклеенный к доске большущий лист расписания и яростно разорвал.

      – Уведи его от греха подальше, – зашипел комбат Громобоеву.

      Теперь уже Эдик схватил здоровяка Раскильдиева за воротник шинели, обхватил за талию и увлек вглубь казармы.

      – Раскильдиев, ты что, сбрендил? Зачем болтаешь всякую чушь генералу про национальности? Смотри, как генерал разволновался! Сейчас этого Ослоняна удар хватит. Теперь он на комбата орет и рвет одно за другим расписания занятий рот и взводов на мелкие кусочки. Ох, берегись нынче гнева комбата, лучше помалкивай и рта не раскрывай, когда Туманов будет ругаться…

      Малорослый генерал накричался, дал волю гневу, порвал расписания, а заодно и боевые листки, и вместе со свитой выскочил из казармы. Пока проверяющие один за другим, перемигиваясь