Девочка плачет…. Ирина Рикас

до края пальто.

      Ванька незаметно, крадучись сзади, проводил Нину до ее дома: узнал, где она живет. Когда за ней захлопнулась дверь подъезда, Ванька засомневался: узнавать ли номер квартиры? Вообще-то незачем: не пойдешь же к ней в гости ни с того ни с сего. Но все-таки, выждав минут десять, вошел в подъезд и стал торопливо подниматься, задерживаясь самую малость на площадках, чтобы прочитать надписи на дверях. Дом был четырехэтажный, на каждой площадке – по две квартиры. На третьем этаже слева на двери он увидел наклеенный на картонку список, составленный из вырезанных из газетных заголовков толстых печатных букв:

      Силянины – 1 зв.

      Макаров – 2 зв.

      Василевич – 3 зв.

      «Ага, вот оно, – подумал Ванька. – Квартира четырнадцать, второй подъезд». Ванька бегом «ссыпал» вниз, вышел из подъезда, присел на пустые качели на детской площадке. Он сидел, задрав голову, соображая, где могут быть окна Нины. Но как догадаешься, в квартире трое жильцов. Ему не хотелось уходить. Вдруг она выглянет? Или выйдет! Может, ее мать в булочную пошлет, или еще что? Но Нина не выглянула и не вышла. Просидев почти целый час, Ванька поплелся домой.

      4. Дитя

      Потянулись тяжелые дни. Дома было нехорошо. Орне-ла избегала отца. Боялась, что опять начнется тот же разговор…

      Как всегда, во время школьных каникул Орнела помогала в теплицах. Рано утром на своем девичьем велосипеде, собственноручно выкрашенном в кремовый цвет, с яркой плетеной корзинкой у руля, украшенной букетиком самодельных шелковых розочек, приезжала она на вырубленные в склоне горы террасы, где длинными рядами тянулись теплицы. Работала вместе с сезонниками до обеда.

      Обед для рабочих заказывали в местной таверне и привозили в больших флягах-термосах: густой и красный, дымящийся, как кровь, суп, мясо в темном соусе, с морковью и луком. В соус обмакивали длинные хлебцы с жесткой хрустящей корочкой. Орнела любила обедать с рабочими, любила слушать их простые разговоры, наблюдать, как парни и девушки, флиртуя, подшучивали друг над другом. После обеда рабочим полагался час отдыха. Орнела ехала домой.

      Дома старалась тихонько, мышкой, прошмыгнуть в свою комнатку или помогала на кухне, стараясь не попадаться отцу на глаза. Разговоров о школе больше не заводила; отец тоже молчал, и было неясно, что же будет, когда кончится лето и начнутся школьные занятия.

      Однажды, собираясь после работы ехать домой, она увидела Фантино. Он стоял на краю террасы, у высокой стены из плоских фанерных ящиков, опираясь на новенький велосипед.

      – Привет, Орнела, – крикнул ей Фантино и помахал рукой. – Поможешь мне?

      – Привет, Фантино, – ответила Орнела, подходя. Она не держала на него зла, он в ее распре с отцом не виноват. Даже было приятно, что Фантино, такой красивый парень, заметил ее и приходил к отцу говорить о ней. До него еще никто не приходил.

      – Помоги, Орнела, – улыбнулся парень, влажно блестя глазами, – говорят, ты знаешь, как на этом ездить.

      «Ох, говорят! –