Мои каникулы в голове физрука Клюшкина. Константин Костенко

ждали в лаборатории. Подошли мы. Вместе с Шариповым. В первую секунду я даже как-то удивилась: почему Шарипов на поводке, а физрук просто так? Мог бы, по крайней мере, натянуть намордник. (Я, наверное, злая, да? Sorry!) Но он был, что называется, при параде: серые отутюженные брюки, белая рубашка с галстуком в горошек…

      – Это что? ― грозно вытянул палец физрук.

      – Это? ― с обаятельной улыбкой переспросила мама. ― Это наш домашний питомец. А это необходимые справки. Вот… Прививки от бешенства, от чумы… Он у нас послушный, вы не думайте. Знает команды. Шарипов, сидеть. Сидеть, я говорю. Что за непонятливый пёс!

      – Ещё насидится, ― сказала я.

      – Вы собираетесь взять его с собой?

      – Послушайте, если нас всех временно растворят каким-то лучом, то какая, собственно, разница ― собака это будет или человек?

      – Но он станет рыть ямы.

      – Кто вам такое сказал?

      – Все собаки роют ямы.

      – Но это не норовая собака, вы же видите. Он декоративный. Мопс.

      – Сверху, может быть, мопс, а внизу у него что?

      – Согласна, ― вздохнула мама, ― лапы у него действительно отцовские. Но судя по их длине, его папа был псом гончей породы. Борзой. Нет, такими лапами ямы не пороешь.

      – Ну, почему же, если очень постараться… ― с сомнением прогнусавил папа.

      – Гена, где ты в последний раз видел, чтобы Шарипов рыл ямы? Когда такое было? И вообще, ― мама вновь обернулась к физруку, ― с чего вы решили, что у вас там непременно должна быть земля?

      – Что же там? ― спросил физрук. ― Вам же придётся где-то стоять, ходить.

      – Может, у вас там песок. Или опилки. Или то и другое в смешенном виде. Не думаю, что в опилках так уж удобно рыть ямы.

      – Издеваетесь?

      – Ну, что вы! Даже не думала.

      Спор обещал быть длительным, поэтому я решила вмешаться.

      – Валерий Палыч, ― сказала я, ― беру Шарипова под свою личную ответственность. Если начнёт разгребать землю, я его остановлю. Буду строго следить, обещаю.

      – Валерий Павлович, ― с убедительностью сказал Миша, ― это действительно так: расщепляясь на субатомные соединения, материальные субстанции, включая людей и животных, делаются практически неотличимы. То есть я хочу сказать, что наличие вместе с путешественниками небольшой комнатной собачки на вас никак не отразится. Вы этого не заметите.

      После этого нам, как туристам, дали необходимые инструкции: как себя вести, даже как дышать во время перемещения. Мы взобрались на площадку «Д». Физрук отправился к той, что с буквой «Р». Надев защитные очки, сотрудник Блинова пошла колдовать с пультом. Штатив с перемещателем, прожужжав, выдвинулся из пола. Сам перемещатель слегка надломился. Его пушки, медленно опустившись, нацелились в нас. На стене рядом с Блиновой, на двух мониторах я увидела лица своей семьи и Клюшкина. Я поглядела на папу с мамой. Прижимая сумку с вещами к себе, папа вспотел и выглядел взволнованным. Не часто ему приходилось бывать туристом. Ему привычнее бухгалтерский стол.

      – Спокойно, ― подбадривал всех Миша,