По ком звонит колокол. Эрнест Хемингуэй

называй меня дон Роберто.

      – Так это же шутка. Мы и Пабло зовем доном Пабло. А Марию – сеньоритой Марией, тоже шутя.

      – Я таких шуток не признаю, – сказал Роберт Джордан. – По-моему, на этой войне все должны называть друг друга серьезно – товарищами. С шуточек начинается разложение.

      – Я смотрю, ты очень строг насчет политики, – поддразнила его женщина. – Ты что же, никогда не шутишь?

      – Ну почему же, я люблю пошутить, но только не насчет обращения друг к другу. Обращение – все равно что знамя.

      – А я и про знамя могу пошутить, – рассмеялась женщина. – По мне, шутить можно над чем угодно. Мы, например, старый желто-красный флаг называли «гной и кровь». А республиканский, когда одну красную заменили на лиловую полосу, стали называть «кровь, гной и марганцовка». Это ж просто шутка.

      – Он – коммунист, – сказала Мария. – А они люди серьезные.

      – Ты коммунист?

      – Нет, я антифашист.

      – Давно?

      – С тех пор как понял, что такое фашизм.

      – И когда это было?

      – Лет десять назад.

      – Это не так давно, – сказала женщина. – Я уже лет двадцать – за Республику.

      – Мой отец всю жизнь был республиканцем, – сказала Мария. – За это его и убили.

      – И мой отец всю жизнь был республиканцем. И дед тоже, – сказал Роберт Джордан.

      – Это в какой стране?

      – В Соединенных Штатах.

      – Его убили? – спросила женщина.

      – Qué va[16], – сказала Мария, – Соединенные Штаты – страна республиканцев. Там за это не убивают.

      – Все равно, хорошо иметь деда-республиканца, – сказала женщина. – Значит, в тебе течет хорошая кровь.

      – Мой дед был членом Национального комитета республиканской партии, – сказал Роберт Джордан.

      Это произвело сильное впечатление даже на Марию.

      – А твой отец до сих пор служит делу Республики? – спросила Пилар.

      – Нет. Он умер.

      – Не обидишься, если спрошу – как?

      – Застрелился.

      – Чтобы избежать пытки? – спросила женщина.

      – Да, – ответил Роберт Джордан. – Чтобы избежать пытки.

      У Марии на глаза навернулись слезы.

      – А у моего отца не было оружия. О, я так рада, что твоему отцу повезло достать оружие.

      – Да. Ему очень повезло, – сказал Роберт Джордан. – Давайте поговорим о чем-нибудь другом.

      – Значит, у нас с тобой много общего, – сказала Мария. Она коснулась его руки и посмотрела ему в лицо. Он тоже смотрел на ее смуглое лицо, в ее глаза, которые, с тех пор как он впервые увидел их, всегда казались ему старше, чем она сама, но сейчас вдруг засветились юношеским голодом и желанием.

      – На вид вы – как брат с сестрой, – сказала женщина. – Ваше счастье, что это не так.

      – Теперь я понимаю, почему сразу почувствовала то, что почувствовала, – сказала Мария. – Теперь мне ясно.

      – Qué va, – сказал Роберт Джордан и, протянув руку, погладил ее по голове. Ему весь день хотелось это сделать, и теперь, когда он действительно сделал это, у него перехватило

16

Широко распространенное многозначное испанское восклицание, означающее «ну да», «что ты», «как же» и т. п.