За рекой, в тени деревьев. Эрнест Хемингуэй

что я в военной форме, – сказал он по-итальянски. – Но увы, это мундир, а не маскарадный костюм!

      Не дожидаясь ответа, он повернулся к ним спиной и подошел к стойке. Оттуда можно было следить за своими вещами, как это делали pescecani[7].

      «Он, наверно, commendatore[8], – подумал полковник. – А она – красивая бессердечная дрянь. Но чертовски красивая. А мог бы я, если бы у меня когда-нибудь были деньги, купить себе такую, как эта, и одеть ее в норку? Да пропади она пропадом! Хватит мне и того, что у меня есть».

      Бармен пожал ему руку. Он был анархист, но не осуждал полковника за то, что тот – полковник. Наоборот, его это даже грело, ему это льстило, словно теперь и у анархистов был свой полковник; за те несколько месяцев, что они были знакомы, у бармена возникло чувство, будто он сам выдумал этого полковника или по меньшей мере произвел его в чин; он гордился этим, словно построил какую-нибудь campanile или старинную церковь в Торчелло.

      Бармен слышал разговор, вернее, замечание, которое полковник отпустил у столика, и был очень доволен.

      Он уже послал подъемник за джином и кампари.

      – Сейчас, – сказал он, – мне пришлют ваш джин. Как дела у вас в Триесте?

      – Да примерно так, как вы себе представляете.

      – А я не очень-то хорошо их себе представляю.

      – И не напрягайтесь, – сказал полковник. – Не то наживете геморрой.

      – Не возражаю, если меня за это сделают полковником.

      – Вот я и не возражал.

      – Смотрите, чтобы вас не скрутило, как от слабительного!

      – Только, ради бога, ничего не рассказывайте почтенному Паччарди, – сказал полковник.

      Это была любимая шутка у них с барменом: досточтимый Паччарди занимал пост министра обороны Итальянской Республики. Ему было столько же лет, сколько полковнику, он храбро сражался в Первую мировую войну, воевал в Испании, где был командиром батальона, и полковник познакомился с ним, будучи сам военным наблюдателем. Серьезность, с какой министр обороны относился к своим обязанностям в этой неспособной к обороне стране, смешила и полковника, и бармена. Оба они были людьми практичными, и мысль о досточтимом Паччарди – защитнике Итальянской Республики – их очень забавляла.

      – Там у нас довольно весело, – сказал полковник. – Так что ничего, жить можно.

      – Надо бы малость механизировать досточтимого Паччарди. Дайте ему атомную бомбу.

      – Я везу в багажнике целых три. Последняя ручная модель с запасными частями. Его надо как следует вооружить. Снабдить хотя бы бактериями.

      – Да, почтенного Паччарди мы не подведем! – сказал бармен. – Лучше один час прожить львом, чем всю жизнь ягненком.

      – Лучше умереть стоя, чем жить на коленях, – добавил полковник. – Впрочем, бывает и так, что мигом хлопнешься на брюхо, если хочешь выжить.

      – Полковник, прекратите эти разговорчики.

      – Мы задушим их голыми руками, – продолжал полковник. – Наутро под ружье встанет миллионная армия защитников родины!

      – А

7

Крупные дельцы (um.).

8

Здесь: воротила (ит.).