Русское народное порно – 2. Пивной путч. Роман-коитус. Станислав Шуляк

должны мне дать не «Ты жива ещё, моя старушка», а острую, живую, интересную, современную программу. А этого «господина офицера» с его «старушкой» я выгоню. Вы, Савва Иванович, будете именоваться в договоре художественным руководителем «Студии Саввы Супова», все остальные – артисты студии. Так? – спросил Константин.

      – Нет, – сказал я.

      – Что? – прехладнокровно спросил Константин.

      Детки же мои смотрели на меня взволнованно.

      – Что стрип-шоу, что коитус-шоу – всё равно заискиванье перед публикой! А перед публикой заискивать не надо, на неё, в каком-то смысле, плевать следует. Чем больше мы плюём на публику, тем легче нравимся мы ей!

      – И как же? – спросил Константин.

      – Станки – да, наверное. Коитус – да, конечно. Но не как самоцель! А только как сюжет для новых съёмок…

      – То есть, на станке двое в коитусе, а в это время вы их снимаете… – начал догадываться Константин. – И всё параллельно выводится на большие мониторы? Онлайн-трансляция?

      – Я или другой кто-то – это неважно. Снимает, а публика смотрит на съёмки, а он – я или другой кто-то – плюёт на публику – может даже, заслоняет собой самое интересное, и пусть вытягивают шеи, пусть встают с мест, так даже лучше. А потом, через день-другой, это всё на сайте появляется, и публика иногда попадает в кадр, публика делается сопричастной процессу. Появляется элемент интерактивности… Может, даже снимать в две камеры: одна снимает коитус, другая из публики выхватывает крупные планы, это надо продумать. Отдельный человек тут же всё сводит, как на телевидении, и – на мониторы!

      – Супер! – завороженно сказал Константин.

      – Ещё… – сказал я.

      – Да? – спросил Константин.

      – Наши юницы – артистки, – сказал я. – Не проститутки. Оказание интимных услуг – дело важное, но это другая профессия.

      – Разумеется, – подумав, сказал Константин. – Будет серьёзная охрана!

      – Но надобно и от самой охраны охранять, – уточнил я.

      – Да, – согласился Маралов. – Это мои проблемы!

      – Так вы согласны, Савва Иванович? – нетерпеливо спросила меня Тамарочка. Видно было, она задавала вопрос, волновавший всех.

      – Согласны? – спросила и Сашенька.

      Я молчал. О чём я думал? Я думал о Гулечке Гареевой, о том, что её нет с нами, а что она бы, наверное, рада была сидеть теперь за этим столом, пить пиво и обсуждать всяческие вопросы, мракобесия и поползновения, я думал о своём простреленном горле, я думал о белой козе, боднувшей Василия почти в сокровенное место, я думал об Олечке Конихиной с её приплодом непрояснённого генезиса, я думал о сестре Валентине, наверняка не одобрившей бы моего нынешнего выбора, я думал о юношах и юницах, сидевших против меня или рядом со мной и заглядывавших мне в рот, ожидаючи ответа, и тогда я помолчал ещё немного и сказал то, что и должен был сказать, и чего, собственно, не мог не сказать: «Да!»

      19

      – Вот