Русское народное порно – 2. Пивной путч. Роман-коитус. Станислав Шуляк

м звериных напастей и навыков; кажется, рядом были и человечьи голоса, но их не разобрал, зато теперь проснулся бесповоротно.

      Через минуту в комнату вошла сестра Валентина, свет не зажигала и, не глядя в мою сторону, сказала бесцветно:

      – Проснулся?

      – Кто опять приходил? – просипел я. А по-другому я теперь говорить не умею.

      – Ошиблись адресом.

      – Не лги, Валя.

      – Каша и бульон на столе. И у тебя утром электрофорез, не забыл, что ли?

      – Юницы приходили? Одна или сколько?

      – Где ты только, Савка, таковских слов-то нахватался!

      – Хватит меня мучить, я раньше был не в себе, теперь угомонился и опомнился, – выстрадал я длинномерную и пучеглазую свою тираду.

      – И на работу человеческую устроишься?

      – Устроюсь, конечно, – прохрипел я.

      – И дурь свою бросишь?

      – Уже бросил.

      – Иди завтракай, – сжалилась женщина. – А мне на работу скоро.

      И вышла из комнаты.

      А чего вообще приходила?

      Пожилые бабы ходят попусту – это их неотъемлемое свойство.

      Она меня на восемь лет старше. Но своих годов я не исчисляю – велика нужда ковыряться в мерзости! Да!

      Проклятая эта старость! Подлая эта испещрённость и вкушаемые блага! Гнусные эти мегатонны сетований!

      Палитра артикуляций моих ныне не широка. Самая излюбленная из них – молчание.

      И ещё: я теперь взираю на мир с изрядной такой задымлённостью. Осведомлённому в моих обстоятельствах причина, полагаю, будет понятна.

      Вышел в зал: Валентина ходила из угла в угол, без особенной нужды – так она завсегда собирается на свою автостанцию.

      – На электрофорез не пойду больше, – прошептал я решительно. И бездыханно.

      – Это ещё почему?

      – Не пойду – и всё!

      – Хочешь говорить нормально – ходить на электрофорез надо!

      – Нормально говорить уже никогда не стану.

      – А докторша сказала: есть надежда.

      Я лишь плечами пожал. Мол, докторша – дура, ей никто гортань не простреливал, а ежели бы прострелили, вот тогда я посмотрел бы на неё с её электрофорезом и прочими высоковольтными прогреваниями.

      – Иль там встретил кого-то? – догадалась сестра.

      – Может, и встретил.

      – Кого? – застыла Валентина столпом.

      – Как она выглядела? – шёпотом парировал я.

      – Кто?

      – Та, которая адресом ошиблась.

      – Нормально выглядела. Я не разглядывала.

      – С ребёнком была?

      – Тебе-то что до того!

      – С ребёнком? – мучительно повторил я.

      – Ну, с ребёнком.

      – Олечка, – прикрыл глаза я.

      Так я и полагал, что эти хитрованы её вперёд выпустят. Коварные бестии! Пронырливые индивидуумы! Лисьи отродья!

      – Олечка, Колечка, Толечка!.. – отмахнулась та. – Савва, кого в поликлинике встретил?

      – Мать Гульки Гареевой.

      – Правильно, – ахнула Валентина. – В физиотерапии ж Гареева работает. Я и не сопоставила. И что она?

      – Ты на смену опоздаешь.

      – Скажи, что она сказала, и я пойду! – сызнова засобиралась Валентина.

      – Говорить тяжело, – возразил, – я на бумажке напишу. Дай мне лист.

      – Ладно, – сказала сестра. – Чтоб, когда вернусь, всё было написано. Подробно: что сказала? как сказала? что ты ответил? Я прочту и подумаем, что будем делать.

      Через минуту Валентина ушла, я закрыл за ней дверь на засов. Потом вернулся и, пия тёплый куриный бульон, насыщая своё затрапезное нутро, стал писать отчёт для сестры. А чем было ещё заниматься! Не на электрофорез же идти! Дураки на электрофорез ходят!..

      2

      «Валентина, ты не переживай, ничего особенного не злоключилось, – писал я. Писать мне было нетрудно, писать я привык. – Передо мной была очередь – шесть человек, я сидел себе, никого не трогал. И тут медсестра – башкирка лет сорока – стала собирать у нас карточки. Я её никак с Гулькой не сопоставил. А она очень внимательно посмотрела на меня и даже как будто немного вздрогнула. Когда я зашёл в кабинет, башкирка сказала врачихе: «Вы, Вера Филипповна, сходите чай попейте, вы не пили, а я здесь сама справлюсь». Та и ушла чай пить. Мне башкирка тогда говорит: «Расстегните две пуговицы!» А сама покраснела и говорит: «Вы знаете, кто я?» «Не знаю». «Гулечкина мама…» «Вот как!..» – немного растерялся я. А она продолжила: «Я, когда узнала, что с вами произошло, молила Аллаха, чтоб сохранил вам жизнь. Потому что хотела, чтоб мы когда-нибудь встретились, и я могла бы плюнуть вам в лицо. И больше мне ничего не надо было. Но потом я узнала, что вы сделали для Гулечки, как много вы для неё значили… она сестричке