Целуя девушек в снегу. Альберт Светлов

и медленно подходить ближе, смешно наклонив на бок голову с длинным крепким клювом и цепкими бусинками чёрных глаз.

      – Кыш! Пшла!

      Заметив, что птица подобралась к нам совсем близко, Лина махнула рукой и бросила в ворону горсть снега.

      – Крах—крах—крах! Кру! – возмущённо пообещала та, очутившись на гараже.

      – Ну, зачем ты так? – назидательно сказал я. – Вороны – умнейшие среди птиц. И хитрейшие.

      – Да я и смотрю, она тут по—умному всё выглядывает, да шпионит! У—у—у!

      Лина погрозила птице пальцем.

      Ворона повернулась к нам задом, сделав вид, что мы ей абсолютно неинтересны, ибо хватает у неё и своих вороньих дел, но при этом незаметно косясь в нашу сторону, и обиженно прокряхтела, вышагивая по крыше:

      – Кхр!

      – Давай, поднимайся, – подал я Лине руки, вставая. Ухватившись за протянутые руки, она легко вскочила и начала стряхивать снег с пальто, доходившего ей до щиколоток. Моё содействие пришлась весьма кстати, сзади она, как ни крутилась, достать налипшие белые пушинки, не могла. Я провёл несколько раз рукой по её спине и серое пальтецо Лины обрело почти первоначальный вид.

      – Всё из—за тебя, из—за твоих дурацких шуточек.

      Лина ещё делала вид, будто обижается и смешно надувала губы.

      – Ты же первая бросилась…

      – Но не по—настоящему, ведь! Ой, смотри, Серёга, не очутиться бы тебе на моём месте…

      – В сугробе? Ничего, я ловкий!

      – Ловкий? На каждого ловкача найдётся свой трюкач…

      – Это ты о чём?

      – Да нет, ни о чём. Потом… Блин, Максимов! Ты ни граммулечки не соскучился?

      – Что? А! Да! Конечно! – спохватился я и обнял Лину, крепко прижав её к себе. Она снова обхватила меня за пояс, уткнулась лицом мне в куртку и пробурчала оттуда:

      – «Конечно» соскучился, или «конечно» наоборот?

      – Конечно, соскучился. Ты столько не появлялась.

      – Значит, ты не звал. Я прихожу, когда ты сильно—сильно зовёшь меня, когда тебе необходимо. Ты можешь даже и не думать обо мне в такие минуты, но я чувствую.

      – Я непрерывно о тебе думаю. А сейчас звал?

      – Громко. Очень. Кроме того, нужно кое—что сказать тебе. Удачно совпало, да?

      Сняв перчатку, я провёл пальцем по её щеке, по подбородку и начал слегка раскачиваться в такт нёсшимся из открытой форточки второго этажа звукам какого—то вальса, исполняемого на фортепиано.

      – Карр! – опомнилась и осмелела на крыше серая шпионка.

      – Сергей, она опять подсматривает. Пойдём куда—нибудь!

      – Ну, куда? А! Пойдём, хоть, на площадку, на веранду. Гляди—ка, там, скамейка, посидим на солнышке. Ты не замёрзла?

      – Неа! А ты?

      – Нет! Сегодня хорошая погода.

      – «Сегодня хорошая погода», – задумчиво повторила Лина. – Почти пароль.

      – Хм, кстати, да!

      – А отзыв, какой сделаем?

      – «С тобой не бывает плохой погоды».

      – Банально, но сойдёт.