Дом, где взрываются сердца. Сергей Зверев

захлопнулась, сразу отрезав его от праздника.

      Он вздохнул и сбежал по лестнице вниз.

      Ладно, ничего, без особого успеха успокаивал он себя. Главное, это был его вечер. Ему было хорошо. И не беда, что не было продолжения. Наоборот, постельная вторая серия все бы испортила. Перешагнув через эту грань, он бы сразу, как бывало не раз, утонул бы в тине взаимоотношений, взаимопретензий, постепенно связь стала бы тягостной. Элла сказала – еще увидимся. Вежливо, тактично, таким тоном, который говорит о бессмысленности нового свидания. Ну и ладно. Он сказал – позвоню. И знал, что не позвонит. Ему не хочется слышать, как на той стороне провода зевают и вежливо что-то отвечают. Нет, проехали. Элла была еще одним прекрасным силуэтом, мелькнувшим за окном мчащейся в неизвестном направлении по сумеречной дороге машины его судьбы. Силуэт, скрывшийся за поворотом. Лучше забыть, отбросить…

      Забыть? Он знал, что воспоминания об этом вечере будут остро болеть еще не одну неделю. Да еще периодически станут напоминать о себе, долго-долго, постепенно затухая.

      Добираться на метро в этот поздний час у него не было ни сил, ни желания. Он поймал такси. Машина высадила его недалеко от дома.

      Накрапывал мелкий дождик. Апрель в этом году выдался дождливым.

      Валдаев наподдал ногой пустую банку из-под пепси-колы и неторопливо пошел в направлении собственного дома. Идти было метров сто.

      Тут его чуть не сшиб вылетевший из-за поворота от улицы синий «Форд». Машина тормознула, обрызгала Валдаева водой из лужи. Водитель – бычешеий детина с раздавленным носом и лицом, выражающим злую целеустремленность, – приспустил стекло и рыкнул:

      – Куда прешь, хрен лысый?

      – Я, кстати, по своему двору иду, – полуоправдательно-полувозмущенно произнес Валдаев.

      – Кого, кого ты на хер послал?

      – Да брось ханурика, – сказал второй «добрый молодец» – размерами похлипче, с длинным носом и чубом, падающим чуть ли не на глаза. – Доходяга сам сдохнет.

      – Живи, падла, – бычешеий наддал газу.

      Валдаев перевел дыхание. Его опять опустили на землю. Показали, что все его внутренние переживания и терзания – далеко не весь мир. А весь мир – это если бы его отвозили сейчас по асфальту и переломали ребра тяжелыми башмаками стоимостью двести баксов. Если бы его отделали просто так, по прихоти двоих из сонма непостижимой нежити, с которыми он вынужден делить город.

      – Твари, – прошептал он, пытаясь нормализовать дыхание.

      И тут внутри все обмерло. Его огорошила мысль – много стало таких вот типов и ситуаций. «ОН обратил на тебя внимание», – вспомнил Валдаев слова сатанистки. Нет, чушь все это!

      – Чушь! – воскликнул он, самого себя пытаясь убедить в этом.

* * *

      – Да будете вы прокляты до третьего колена! Да падет на вас ненависть всепрощающего Господа нашего!

      Абонент на том конце провода тараторил пулеметом, понимая, что долго его слушать не будут. Свой злобный, отчаянный задор он должен был успеть выплеснуть на голову собеседника.

      – Да