Анатомия одного предательства. Дарья Щедрина

глубины, будто тот медитировал, зажатый со всех сторон людьми. Узкие, жесткие губы шевелились, словно тот читал молитву. Вдруг яркий румянец полыхнул по его щекам и тут же сменился мертвенной бледностью. И волна необъяснимого страха захлестнула сознание Ильи.

      Он дернулся и попытался пробиться вперед, ближе к выходу через переднюю дверь, повинуясь инстинкту самосохранения. Чужие локти впивались ему в бока, он спотыкался о чьи-то ноги, в уши летели недовольные возгласы тех, мимо кого он прорывался вперед. Он с трудом миновал середину салона, когда за спиной что-то оглушительно грохнуло и Илья полетел сквозь яркий, ослепительный свет и грохот во тьму…

      Он пришел в себя от звона, нудного, монотонного звона в ушах, от которого голова разрывалась на части. Он лежал на чем-то мягком, но неудобном, сверху что-то давило, от чего трудно было дышать. Сквозь неумолчный звон доносились крики и стоны… Господи, где я?.. Что произошло?.. Сделав невероятное усилие, Илья выполз из-под груды одетых в зимние, мягкие и толстые шубы и куртки, тел. Кто-то был еще жив и тоже пытался шевелиться.

      Из развороченного взрывом автобуса выползали, вываливались бесформенными кулями, окровавленные, изуродованные люди. Те, кто выжил. По чудом сохранившемуся стеклу стекали, оставляя красно-оранжевый след, какие-то омерзительные кровавые ошметки. Куски рваного железа торчали из тел. Живые выбирались сами, мертвые оставались лежать на том, что недавно было полом автобуса в лужах крови, над которыми в морозном воздухе поднимался легкий, мутный туман с острым тошнотворным запахом.

      Илья вскарабкался на иссеченное осколками кресло и посмотрел вокруг. От задней половины автобуса ничего не осталось. Огромная машина, осев вниз, замерла на проезжей части искореженным чудовищем. Вокруг в оцепенении застыла вся улица, с ужасом заглядывая в разинутую жадную пасть смерти с торчащими, вывернутыми из своих мест пассажирскими сиденьями, со свисающими с потолка кусками обивки салона, с выгнутыми, помятыми, словно были бумажными, металлическими оконными рамами.

      «Я живой!» Эта мысль вспыхнула в сознании яркой, удивленно-радостной вспышкой, от чего звон усилился. Илью замутило. Надо отсюда выбираться… Срочно выбираться… Руки его были в чьей-то крови и мелко дрожали, когда он, хватаясь за остатки кресел и металлических поручней, спотыкаясь о распростертые под ногами тела, выбирался из автобуса. Его оттолкнул какой-то человек в изодранной в клочья куртке, с безумными, выпученными от ужаса глазами. Не обращая на это внимания, Илья продолжал двигаться к выходу. Почему-то не в сторону оторванной взрывом задней части автобуса, а вперед, к передней двери.

      Дверь выгнуло дугой и заклинило. Пострадавшие выбирались через разбитые окна. «Давай сюда!» – донеслось сквозь звон в голове до Ильи. Чья-то рука потянулась к нему через окно, задевая кожаным рукавом торчащие хищными акульими зубами осколки стекла. Он встал на сиденье уцелевшего кресла,