Малыш. Жюль Верн

предпочел бы хлеб, госпожа, – ответил он.

      – Почему же так, дитя мое?

      – Потому что он больше.

      А однажды Грип, получив за исполненное поручение несколько пенсов, купил ему пирожное, испеченное, правда, не меньше недели тому назад.

      – Что, вкусно? – спросил он Малыша.

      – О!.. Оно как будто сладкое!

      – Я думаю, что сладкое, – смеялся Грип, – ведь оно с настоящим сахаром!

      Иногда Грип и Малыш ходили гулять к деревне Солтхилл, откуда открывался вид на весь Голуэйский залив, один из живописнейших в Ирландии. Затем возвращались к порту, на набережные и к докам. Когда их взорам представали корабли, стоящие в гавани, Малыш и Грип чувствовали какое-то непреодолимое влечение к морю, которое – они были в том уверены – менее жестоко к бедным, чем земля. Океаны сулили лучшую жизнь среди простора своих вод, вдали от зловонных городских трущоб, а профессия моряка казалась одной из немногих возможностей сохранить здоровье ребенку и дать пропитание взрослому.

      – Как, должно быть, хорошо, Грип, плыть на таких кораблях… с их громадными парусами! – говорил Малыш.

      – Если бы ты знал, как мне этого хочется, – отвечал Грип.

      – Так отчего же ты не сделался моряком?..

      – Да, правда… Почему я не моряк?..

      – Ты бы поехал далеко-далеко!

      – А может быть, это когда-нибудь еще и будет! – мечтательно говорил Грип.

      Однако пока он все же не был моряком.

      Порой Грип с Малышом доходили и до рыбацкой деревеньки, что располагалась за рекой, впадающей в залив. Как жалел тогда Малыш, что он не был одним из этих сильных, крепких мальчиков с загорелыми лицами, чего бы только не дал, чтобы оказаться сыном одной из этих дюжих матерей, мужественных и грубых, как и их мужья. Да, он завидовал местным детям, здоровейшим и счастливейшим во всей Ирландии! Ему хотелось подойти к этим мальчикам, взять их за руки… Но он не смел даже приблизиться к ним в своих лохмотьях, ведь они наверняка подумали бы, что он хочет просить у них милостыню. И он оставался стоять в стороне, глядя на детей полными слез глазами, а потом тихо уходил, чаще всего на рынок – любоваться на блестящих скумбрий и селедок, единственную рыбу, что попадается в сети здешних рыбаков. Что же до омаров и толстых крабов, которые кишат среди утесов залива, то, несмотря на все уверения Грипа, что они вкусны, как «пирожки с кремом», Малыш никак не мог этому поверить. Но кто знает, может быть, однажды ему и доведется самому в этом убедиться…

      Обойдя город кругом, ребята возвращались в школу. Они шли по грязным, вонючим улочкам, мимо развалин, которых много в Голуэе. При взгляде на них казалось, что город пострадал от землетрясения, но на самом деле это были недостроенные дома, начатые и брошенные за недостатком денег и теперь наводившие своим видом беспросветную тоску.

      И все же ужаснее и отвратительнее всего в Голуэе было мрачное здание «Рэггид-скул», служившее приютом Малышу и Грипу, и потому они всегда оттягивали, как могли, момент своего возвращения.

      Глава