Бойцовский клуб. Чак Паланик

я никогда раньше не видел, по имени Гленда (если верить табличке) сказала, что она – сестра Клои и что Клои умерла в прошлый вторник в два часа утра.

      Какая прелесть! Два года Клои плакала в моих объятиях, и вот она умерла и лежит в земле, или в урне, или в мавзолее, или – как его там – в колумбарии. Еще одно доказательство того, что в один прекрасный день и ты станешь лакомством для червей и удобрением для растений. Смерть – это волшебное чудо, и я бы не имел ничего против нее, когда бы не эта тварь.

      Марла.

      Она снова уставилась на меня, словно кроме меня тут у паразитов не на кого и смотреть.

      Лжец.

      Симулянтка.

      Марла – симулянтка. И ты тоже симулянт. Да и все кругом притворяются, когда внезапно валятся на землю, хрипят, пускают пену и делают себе в штаны.

      Сегодня вечером направленная медитация неожиданно не действует на меня. За всеми семью вратами дворца – за зелеными, за оранжевыми – стоит Марла. И за голубой тоже стоит Марла. Лжец. Когда я проникаю в пещеру, животным, символизирующим мою волю, тоже оказывается Марла. Марла затягивается сигаретой и смотрит по сторонам. Лжец. Черные волосы и губы, пухлые, как французские подушки. Симулянтка. Губы, нежные, как кожаный итальянский диван. От таких не убежишь.

      А вот Клои была настоящая.

      Она походила на скелет Джони Митчел, который заставили улыбаться и ухаживать за гостями на большой вечеринке. Я часто представляю себе маленький мультяшный скелетик Клои, размером с небольшого насекомого, который бежит по галереям и закоулкам ее собственных внутренностей в два часа утра, в то время где-то вдалеке завывает сирена и чей-то голос объявляет: «Приготовьтесь к смерти через десять, девять, восемь секунд». «Смерть наступит через семь, шесть…».

      В ночной темноте Клои бежит по лабиринту рвущихся вен и взрывающихся труб, брызжущих горячей лимфой. Нервы выступают на поверхности тканей пучками проводов. Абсцессы вздуваются жаркими белыми бусинами.

      Голос сверху объявляет: «Приготовьтесь к опорожнению кишечника через десять, девять, восемь, семь…».

      «Приготовьтесь к эвакуации души через десять, девять, восемь…».

      Клои шлепает по вытекшей из отказавших почек жидкости.

      «Смерть наступит через пять…».

      «Пять, четыре…».

      «Четыре…».

      Повсюду видны следы жизнедеятельности паразитов, похожие на граффити, нарисованные аэрозольной краской на поверхности сердца.

      «Четыре, три…».

      «Три, два…».

      Клои карабкается на четвереньках по рифленой поверхности собственного горла.

      «Смерть наступит через три, две…».

      Лунный свет льется в открытый рот.

      «Приготовьтесь к последнему вздоху – ноль!».

      Душа эвакуируется.

      Ноль!

      Отделение от тела.

      Ноль!

      Смерть наступила.

      Как это было бы славно: сжимать и сжимать в объятиях теплую дрожь Клои, в то время как сама Клои уже давно лежит в сырой земле!

      Но вместо этого на меня смотрит Марла.

      Во