Бойцовский клуб. Чак Паланик

отсюда и плачь.

      – Ты тоже вроде еще не помираешь, – говорит Марла.

      Вокруг нас, обнявшись, рыдают пары.

      – Расскажи мне все честно, – твердит Марла, – а я расскажу тебе.

      Мы можем честно поделить неделю, объясняю я. Марла берет себе костные болезни, болезни мозга и туберкулез. Я оставляю за собой рак яичек, паразитов крови и хроническое слабоумие.

      Марла спрашивает:

      – А как насчет рака кишечника?

      Да, эта девочка твердо вызубрила свой урок.

      Рак кишечника мы поделим поровну. Ей достаются первое и третье воскресенья каждого месяца.

      – Нет, – отрезает Марла.

      Рак кишечника она хочет весь. И паразитов, и остальной рак тоже. Марла прищуривает глаза. Она и мечтать не мечтала, что может так прекрасно чувствовать себя. Она впервые чувствует себя живой. Ее прыщи прошли. За всю свою жизнь она ни разу не видела мертвеца. Она не понимала, что такое жизнь, потому что ей не с чем было сравнивать. О, но теперь-то она знает, что такое смерть и умирание, что такое настоящее горе и подлинная утрата. Что такое плач и содрогание, смертный ужас и угрызения совести. Теперь, когда Марла знает, что с нами всеми будет, она может наслаждаться каждым мгновением своей жизни.

      Нет, она не отдаст мне ни одной группы.

      – Я ни за что не соглашусь жить, как жила раньше, – говорит Марла. – Раньше, чтобы жить и наслаждаться просто тем, что еще дышишь, я работала в бюро похоронных услуг. У меня, правда, совсем другая специальность, ну и что с того?

      Тогда вали отсюда в свое бюро похоронных услуг, предлагаю я.

      – Похороны – это ничто в сравнении с группами поддержки, – возражает Марла. – Похороны – это абстрактная церемония. В них нет истинного ощущения смерти. А здесь оно есть.

      Пары вокруг нас утирают слезы, сморкаются, хлопают друг друга по спине и расходятся.

      Мы не можем ходить в группу вместе, говорю я.

      – Тогда не ходи.

      Мне это нужно.

      – Тогда ходи на похороны.

      Все уже встали в круг и берутся за руки, готовясь к завершающей молитве. Я отпускаю Марлу.

      – Как долго ты ходишь сюда?

      Два года.

      Кто-то берет меня за руку. Кто-то берет за руку Марлу.

      Когда начинается молитва, у меня, как обычно, перехватывает дыхание. О, благослови нас! О, благослови нас в нашем гневе и страхе!

      – Два года? – шепчет Марла, склонив голову набок.

      О, благослови нас и сохрани.

      Все, кто могли бы заметить, что я в этой группе уже два года, или умерли или выздоровели и перестали сюда ходить.

      Помоги нам, помоги нам.

      – Ах так, – говорит Марла, – ну что ж, тогда я отдаю тебе рак яичек.

      Большой Боб, здоровенный шмат сала, обливает меня слезами. Спасибо тебе большое, Марла.

      Направь нас к нашей участи и даруй нам покой.

      – Пожалуйста.

      Вот так я познакомился с Марлой.

      5

      Парень из службы безопасности мне все разъяснил.

      Грузчики не обращают никакого внимания на чемодан, в котором что-то