Отцовский штурвал (сборник). Валерий Хайрюзов

собой туда ничего не захватишь, – раздумчиво сказал Изотов. – Все останется им, нашим ребятишкам.

      – Эй, мужики, хватит философствовать, – остановил их Сушков. – Деревья на плот валить надо. И Лохова зовите. Хватит ему там штаны просиживать. Пусть разомнется малость.

      21 июня. Случилась беда, утонул Изотов. Я до сих пор не могу опомниться. Все произошло нелепо.

      Утром мы погрузили на плот все свое имущество. Лохов потребовал, чтобы он со своим грузом был на одной стороне плота, мы – на другой. Я пробовал его убедить, что груз надо разместить в центре плота, но он уперся как бык. Кое-как погрузились и отплыли. Минут через сорок показался nopог. От первого камня мы отвернули, потом плот стало заносить, и Никифор с шестом бросился на другой конец, к Лохову. Тот, как и в самолете, заорал: «Не подходи!» Никифор не сдержался, замахнулся на него шестом, Лохов – за пистолет. В это время плот налетел на камень. Изотов не умел плавать… Утонуло все золото. Никифор успел вытащить кошелку с продуктами. У меня разбита нога, кажется, вывих. Кое-как доплелись обратно до самолета.

      ПРОБИТОЕ КРЫЛО

      Сушкова искали до осени, в основном охотники-промысловики. Выделить для этого самолет не представлялось возможным – шла война, на учете был каждый литр бензина. А к зиме, когда выпал снег, поиски были прекращены. Вскоре самолеты передали в распоряжение Государственного Комитета Обороны, и летчиков гидроотряда перевели в Забайкалье, на станцию Бичура.

      Место не ахти какое, голая степь да небо. Есть еще заросшее травой, похожее на заржавевшую тарелку озерко, да на железнодорожной станции хорошо видимый с воздуха ориентир – прокопченная паровозным дымом водокачка.

      Круглые сутки гудят на станции рельсы, идут на запад эшелоны, пиликают гармошки. Ситцевой волной выплескивают к вагонам бабы, ребятишки из окрестных деревень – ищут среди солдат родных, знакомых.

      На аэродроме свои заботы: едва высунется солнце, раздается сухой кашель остывших за ночь моторов, заходит ходуном устоявшийся над степью воздух и один за другим поднимутся самолеты, улетят на рудники. За день летчики делают по шесть-семь рейсов. Ночью работа техникам – при свете шахтерских ламп снуют они вокруг самолетов: делают профилактику двигателям, клеят заплатки на плоскости, меняют колеса.

      Прошел год, и о пропавшем самолете стали забывать. Но тут произошло неожиданное: на Кодарском перевале, почти рядом с аэродромом, с земли был обстрелян самолет Михаила Худоревского. Летал он в Бодайбо с особым заданием – возил с приисков золото. На него в Америке покупали самолеты, которые, как слышали летчики, скоро начнут перегонять на фронт через Аляску. По всей трассе до самой Чукотки началось строительство взлетных полос, аэропортов. Михаил мечтал попасть на эту линию, а пока почти каждую неделю через горные ущелья и перевалы добирался до Бодайбо, получал несколько необыкновенно тяжелых деревянных ящичков, упакованных в брезентовые мешки, грузил в самолете и брал курс обратно. В Бичуре он сдавал груз представителям банка, те на специальной